– Потрясающе. – Эрвин вытер испарину со лба. – Как ты об этом узнала?

– Это уже неважно. Шаг за шагом я решала эту головоломку и размотала ее. Мне первой сообщили, что моя свекровь проснулась, я тайно поговорила с ней и потом сделала так, чтобы все узнали: она очнулась и готова сообщить что-то очень важное для следствия. Тут мне пригодился этот… местный блюститель порядка Симон Хас. Ночью мы ждали убийцу и дождались… Ариадна Львовна со шприцем, наполненным смертельной дозой яда, появилась, как всегда безупречная и спокойная. Она сразу все поняла, когда нас увидела… обратного пути у нее не было.

– Сердечный приступ? – поднял бровь Эрвин.

– Ариадна Львовна оказалась проворнее нас и успела вколоть себе яд, ничего не объясняя. Мы договорились с Симоном не сообщать о ее самоубийстве и вообще об этой истории… Я не хочу, чтобы о вашем роде плохо говорили, ты этого не заслужил.

– Спасибо за заботу… Неужели больше никто не знал о прошлом Ариадны?

– Я больше чем уверена, что знала Кристина, за что и поплатилась. Ее тоже убили и тоже с использованием кислоты.

– Она не могла быть в концлагере, – сказал Эрвин.

– Нет. Просто Ариадну Львовну понесло, она решила использовать кислоту во всех своих убийствах, чтобы подумали на маньяка. Не без помощи небезызвестного Симона мы просмотрели некоторые экономические подробности жизни Кристины. Так вот, уже много лет раз в два месяца ей перечислялась приличная сумма денег от неизвестного лица из одного и того же банка в Зальцбурге. Конечно, Симон проверил. Служащие опознали госпожу Ламар, это ответственное дело она не доверяла никому. Только всегда была в парике и несла полную чушь о больной племяннице, которой она помогает. Так что дружба Ариадны с Кристиной строилась на корыстном интересе…

– Шантаж?

– Первое, что приходит в голову, и это правильно. Уж не знаю, чем она шантажировала твою «бабушку». Обеих уже нет в живых… Но предполагаю, что, когда у тебя с Кристиной был роман и она часто бывала у вас в доме, то нашла какие-то документы или фотографии о прошлом Ариадны. Когда трое русских бандитов совершили налет на ресторан Ламаров, Кристина догадалась, а может, услышала при общении с Ариадной, что целью этого разбойного нападения был ты, Эрвин.

– Я?

– Думаю, что я раньше должна была догадаться. Я, конечно, не была в ресторане с самого начала. Но то, что я успела услышать и увидеть, должно было навести меня на соответствующие мысли. Не так ведут себя люди, которые боятся за здоровье и жизнь своих близких. Ариадна Львовна просто бросалась на амбразуру, открыто и нагло провоцировала бандитов, а вернее, не их, а тебя… Они должны были захотеть застрелить настырную бабушку, а ты – закрыть ее своим телом. Несчастный случай на глазах многочисленных свидетелей. Гады, бандиты – исполнители, и несчастная бабушка – заказчица, никто так и не подумает. Идеально… и она хорошо тебя знала, знала, что ты заслонишь ее, и провоцировала тебя на это.

– И этот план спутала ей тоже ты… Я вытащил счастливый билет.

– Ты большой ходок по женщинам, вот и вычислил свое спасение, – самолюбиво поджала губы Анна, говоря полушутливо, полусерьезно. – А дальше у госпожи Ламар пошло все как по накатанной… Кристина после того странного для спокойного поселка нападения догадалась, что прежде всего опасность грозит тебе. А что ты хочешь? Она же давно знала, что Ариадна Львовна – конфетка с начинкой из мышьяка, она же ее шантажировала. Но любовь сильнее денег, за тебя Кристина испугалась. Так и сказала, вернее, написала мне в записке, что опасность грозит ее любимому. Тогда я неправильно истолковала ее слова, решив, что она говорит о Марате, а тут еще эта глупая история с его похищением… Время было упущено. Ариадна Львовна, легко входящая в дом Кристины, решила убрать всех, кто может вмешаться в ее план освобождения места для настоящей наследницы, ликвидировать всех, кто смог узнать что-то о ее прошлом. Она приготовила смертельную ванну для Кристины, уничтожила проныру Остерию. Оставалось разобраться с тобой и со мной заодно, – разгоряченно говорила Аня.

– Но не тут-то было, – произнес Эрвин, – и всё благодаря тебе.

– Не скрою, путем сложения всех звеньев цепи в одно целое и благодаря усилиям других людей я сделала определенные выводы, и они оказались верными. А по-другому и быть не могло. Кто-то должен был положить конец вакханалии разбушевавшейся фашистки.

– Браво, дорогая! И очень жаль!

– Полиция в курсе всего, Симон даже поцеловал мне руку на прощание и почему-то пожалел тебя.

– Почему? – спросил Эрвин.

– Сказал, что тяжело жить с умной женщиной, что я словно сыщик в юбке, сразу вычислю, если ты пойдешь налево, – сказала Аня.

– Налево? – переспросил Эрвин.

– Изменишь мне, – пояснила Анна.

– Мне это ни к чему. Я очень люблю тебя и боюсь потерять, – рассмеялся он.

– То-то, – сказала Анна.

– Что?

– То-то и плохо. Не хочу я, чтобы наши отношения строились на страхе. Я умная, ты умный и чертовски привлекательный, мы боимся друг друга потерять.

– Что ты этим хочешь сказать? – насторожился Эрвин.

– Теперь меня здесь ничто не держит.

– А я?

– Я не сказала никто, я сказала ничто, учите русский язык, господин Ламар.

– Мы уже на «вы»?

– Между нами пропасть, Эрвин. Я благодарна судьбе за встречу с тобой, но пусть это останется красивым эпизодом в нашей жизни, и не более. С первых дней я поняла, что не смогу здесь жить, и боялась себе в этом признаться… Эта липко-мармеладная сказочная жизнь, впечатление от которой не испортили даже убийства, не для меня. Я рада, Эрвин, что ты живешь в такой сказочной стране, но я никогда не хотела замуж за иностранца.

Эрвин был потрясен.

– Ты не любишь меня?

– Самый глупый вопрос в данной ситуации… Люблю, не люблю, я сейчас не об этом. Мы просто не половинки одного целого, вот и всё… Я сегодня же улетаю в Москву с самыми добрыми воспоминаниями о нашем романе. Тебе теперь ничего не угрожает, думаю, у тебя все будет хорошо. Свои виноградники, вино рекой, кофе с молоком круглосуточно… здесь все не мое… Не знаю, сможешь ли ты меня понять и простить за этот самый нелегкий выбор в моей жизни.

Анна сделала все, чтобы по возможности быть холодной, отстраненной и не смотреть ему в глаза.

– Не уходи! Я могу дать тебе всё! – воскликнул Эрвин.

– Ты уже дал мне больше, чем кто-либо, – ответила Анна, твердо постановив не изменять своего решения.

Зима в России уже давно перестала быть настоящей русской зимой с сильными морозами и обильными снегопадами. Все в природе изменилось. Вот уже второй зимний месяц на улице стоит слякотная мерзкая погода с идущим с неба то ли дождем, то ли снегом. Несмотря на то что Анна хорошо отметила Новый год, настроение у нее было пренеприятнейшее. В ее доме поселилась бывшая свекровь, жалующаяся на «недомогание во всех частях тела». На самом деле со времени тех страшных событий прошло пять месяцев, свекровь уже почти восстановилась, и ей не требовался дополнительный уход. Напоминанием о том кошмаре остались шрамы от кислоты на руке и плече. Анна прекрасно понимала, что Клавдия Ивановна просто не хочет уезжать к себе и оставаться одной. Часто, возвращаясь домой без предупреждения, Аня заставала бывшую свекровь за активными хозяйственными действиями, как то мытье полов или глажка постельного белья. Причем Клавдия Ивановна сразу же делала вид, что она тяжело больна, что Анне привиделось, будто она занималась хозяйством. «Я и с постели-то встать не могу», – говорила она и падала замертво. Анна решила закрыть глаза на эту ситуацию, позволив Клавдии Ивановне жить с ней, сколько ее душе угодно.