Мишка смотрел на полуобнаженное тело моей подруги с таким лицом, точно пытался вспомнить причину, по которой решил стать голубым, но не мог. Димка же пожирал глазами меня и через несколько минут гробового молчания таким тоном сказал мне «привет», что я сразу уяснила для себя: кража пистолетов, бросание камнями в окно и запирание в ванной мне добродушно прощаются. Затем он так проникновенно мне улыбнулся и подмигнул, что я поняла еще вот что: все будущие хулиганства мне также прощаются заблаговременно.

Когда мы тронулись в путь, ребята, пришедшие в себя, замахали руками возле носов:

— Чем это тут воняет?

— Мы надушились, — скромно потупив глазки, ответили мы с Юлей и пожали плечами, что вам, мол, не нравится?

…Город тонул во мраке. Яркие звезды светили где-то далеко от нас, высоко-высоко в небе, и, по-моему, они косились на нас оттуда осуждающе, точно это наша вина была во всех смертях, связанных с историей зарытого сейфа. Вглядевшись повнимательнее в небеса, я пришла к выводу, что звезды ни перед чем не остановятся, лишь бы сорвать наш план и не подпустить к сокровищам. Если начнется звездопад, я уверена, одна из них с великим восторгом шлепнется на наш «Вольво», раздавив в прах весь клуб неугомонных кладоискателей в составе четырех человек. Ничего, все равно наша возьмет, вот увидите, мы победим!

Возле круглосуточного ларька я потребовала:

— Останови.

— Зачем? — спросил Димка, но послушно затормозил. А я подивилась про себя: если машину взял напрокат Михаил, то есть и оформил на себя, и заплатил, то почему на ней катается Димка? Впрочем, они, наверно, меняются.

Мы с Юлькой вышли из машины и заглянули в ларек. Ассортимент порадовал: водка, мартини, коньяк, вино, пиво. На любой вкус!

— А что у вас самое крепкое? — спросила Образцова продавца. Дома мы приоделись, накрасились, надушились, да так, что самим тошно стало от этого запаха, а вот напиться не удалось. Холодильник бабы Дуси пустовал на предмет спирта, и, наверно, уже очень давно.

— Но чтобы не отравится, — стервозно добавила я.

Тетка, однако, не растерялась:

— Возьмите коньяк!

— А подешевле нет? — скуксилась я, прочитав ценник.

— Дешевле только водка. Но от нее отравитесь!

Весело. Но ничего не поделаешь, водка так водка. Купили мы самую дешевую, прямо при женщине откупорили бутылку и, ничуть не стесняясь, отпили из горла.

— Кхе-кхе! — закашлялись мы друг за дружкой. — Что за пойло? И как это люди пьют вообще?

Тетка наблюдала за нами со все нарастающим интересом. Пояснила:

— Кому что нравится! Но женщины предпочитают мартини.

— Мартини? — воодушевилась подруга. — А дайте нам! Только самый маленький объем и самое дешевое!

— Дешевле только вермут!

Женщина пробила нам напиток. Мы повторили обряд: открыли бутылку, хлебнули, выплюнули. Слишком крепко, это не по нам.

— Вообще-то его соком разбавляют, — со странным злорадством проговорила продавец.

— М-да? Давайте сок! Только не больше литра и…

— …Самый дешевый, я поняла.

Женщина с большой радостью пробила еще и апельсиновый сок. На глазах у изумленной тети мы вылили прямо на землю половину содержимого второй бутылки (водка пока стояла на земле, прислоненная к стене) и налили туда сок доверху. Потом хорошенько взболтали, вспомнив действия бармена из «Сильвестра», и стали пить.

— Стойте! Градус нельзя понижать! — запоздало предупредила тетка.

— Да? А что будет?

Она выразительно провела ребром ладони по шее, мол, кирдык вам, девушки, и закрыла палатку на перерыв.

Ребята все это время наблюдали за нашими действиями из машины. Когда мы вприпрыжку, захватив водку, вернулись в «Вольво», Юлька засмеялась:

— А давайте Мишку в мой прикид оденем! А то я боюсь идти. К тому же губы там все равно не мои были, получится обман!

Мишка демонстративно отвернулся, а Димка нахмурился и сказал:

— Юль, обман выйдет, если вместо двух барышень к ним припрется мужик в джинсовых мини-шортах и топике на веревочках, которые на его грудной клетке даже не завяжутся! И кроме того, что вы там вытворяли, у киоска? Я, конечно, уже много чего насмотрелся, но пить сначала водку, затем вермут, а после вермут с соком — чистое самоубийство.

— Нас не предупредили! — пожаловалась подруга. Заметив бомжа на тротуаре, она поманила его пальцем и через открытое окошко передала початую бутылку водки. Так, к мышам, крокодилам и енотам прибавляются бомжи, как я могла забыть? Там, на далекой родной земле, она даже водит дружбу с некоторыми представителями данного класса, обитающими на детской площадке напротив ее подъезда. — Смотрите, как он обрадовался! — заявила подруга, обрадовавшись ничуть не меньше, чем сам бомж. — Значит, права была тетка, кто-то и вправду любит это пойло!

— Бомжи любят все, — со знанием дела ответил ей Дмитрий. Эта фраза имела в своей основе такую печальную подоплеку, что почти вышибла из меня слезу. Как же жесток этот мир по отношению к незащищенным слоям населения!

— Если мне будет плохо, — сердито молвила я, вспоминая злорадную улыбку продавца, — я вернусь и морду ей набью.

— А плохо тебе будет, можешь мне поверить, — утешил Каретников и завел мотор. — Дамы, я понимаю, что опаздывать положено, и все-таки нам пора. Подготовьтесь морально.

Мы хотели настроиться на серьезный рабочий лад, но почему-то рассмеялись. Ну ладно Юлька, она с непривычки быстро хмелеет, но я-то? Коктейли и слабенькие вина — частые гости в моем организме. Отчего мне стало так весело? После пары-то глотков?

Через семь минут мы затормозили недалеко от двери, которая в темноте сливалась с забором, и если бы Димка не сказал, что она есть, я бы не заметила.

— Так, — обернувшись, сказал он, протягивая мне маленький пузырек, — это клофелин. По две капли каждому в чашку, не больше. Поняла?

— Да, — улыбаясь, ответила я и протянула к нему руки: — У-ти, мой сладкий! — Обвив за шею, страстно поцеловала в щеку, потом в губы, но тут что-то взбунтовалось внутри меня. Сначала я зажала рот ладонью, сглотнула, но затем, поняв, что ничего уже не поможет, пулей выбежала из машины и склонилась над кустами. Такое ощущение, что желудок подскочил к горлу, вывернулся наизнанку, и все, что там находилось, потекло через рот наружу. Я постучала себе по горлу, по груди, по животу, потом села на землю, потому что стоять на ногах было отчего-то тяжело. Внутренности через короткий промежуток времени вновь поперли на улицу. Что я им сделала? Может, их звезды подговорили?

Я продолжала ощущать, как мои органы постепенно расстаются с организмом, обрывая внутри невидимые нити и пытаясь выскочить через рот, но тут выяснилось, что скверно было не только мне: через полминуты ко мне присоединилась подруга.