– Оно – не надо, – ответил Бес. – Да тебе ничего и не грозит, не ссы. Если я решусь, то всю ответственность возьму на себя. Скажу – сам отпустил. Ночью, пока все спали. А вы и не знали ничего.

– А вот обижать меня не надо, – насупился Ровего. – Взяли моду. Как самый младший, так сразу обижать. Вместе ответим, если что. Я за чужой спиной никогда не прятался и впредь не собираюсь.

– Молодых положено обижать, – назидательно сказал Фат. – Они от этого быстрей взрослеют и мужают. Вообще-то, если серьезно, то рискнуть можно. Особенно, если ты Бес, предварительно уже поговорил со Шнедом. Ведь поговорил, а? По глазам вижу, что поговорил.

Бес засмеялся.

– Был кое-какой разговор, – признался он. – Не то, чтоб полностью в тему, но где-то рядом. Думаю, что если на самом деле решу отпустить Касю и Тепси в город с этим предложением, то сумею убедить Ганна в правильности своего решения.

– Э! – воскликнул Рэй. – Тогда я не понял, зачем весь этот сыр-бор. Проводим рейд, возвращаемся все вместе домой, ты уговариваешь Ганна – и все дела. Пусть он сам их и отпускает. Хозяин-барин.

– Ты не все знаешь, Рэй, – покачал головой Бес. – Да я и не собираюсь тебе все рассказывать. Тут еще крайне важно поставить всех наших перед фактом, что переговоры уже практически начались. То есть, если решать, то решать надо самим. А не ждать, когда за нас это сделает Шнед. Ему могут и не позволить это сделать.

– Запросто, – подтвердил Нигга.

– Начальнику Штаба кто-то может не позволить что-то сделать? – изумился Ровего. – И кто бы это мог быть, хотелось бы знать? Хотя… – Ровего задумался.

– Меньше знаешь – лучше спишь, – сказал Фат.

– Эй, мальчики, – окликнула их Тепси и звонко щелкнула пальцами. – Я вижу, о нас вы совсем забыли. Сидите тут и рассуждаете о том, стоит вам рисковать или нет. А о нашем риске вы позаботились? Да мы еще десять раз подумаем и не согласимся. Да, Кася?

– То, что десять раз подумаем – это верно, – ответила Кася. – А вот согласимся или нет… У нас за общение с «дикими» в плену никаких штрафных санкций и наказаний, не говоря уж о расстреле, не полагается. Наверное, потому, что прецедентов не было. Поэтому я предлагаю следующее – вернуться к этому разговору позже. Когда ты, Бес, окончательно созреешь для принятия решения. Вот тогда мы сядем и на абсолютно трезвую голову все детали и обговорим. Хорошо? А сейчас я бы предложила лечь спать. Не знаю, как вы, а меня после этого коньяка что-то в сон потянуло. Устала, наверное.

После того, как Марта Нета, Барса Карта и Тирен Лан отправились за горы на поиски своих подруг и сослуживиц, Джу Баст прогостила на ферме еще день, а на следующее утро засобиралась домой.

Она видела, что Миу Акх из-за большого количества работы уже не может уделять ей столько времени, как в самом начале ее приезда и понимала, что пора, как говорится, и честь знать. Хотя, разумеется, это не было главным. Она могла бы оставаться здесь сколько угодно, но…

Как бы замечательно, комфортно и душевно ни чувствовали мы себя в гостях, думала художница, глядя из окна на утреннюю реку и деревья за рекой, наступает время, когда нестерпимо хочется домой. Пусть даже никто нас дома особо не ждет и нет там слишком важных и неотложных дел, а… Все равно хочется. Наверное, гостевание для того и существует, чтобы человек мог острее почувствовать, как он любит свой дом и насколько в нем нуждается. У Миу очень хорошо. Лучше всех. Но… Вот то-то и оно. Домой. Прямо сегодня и поеду.

Миу она сообщила о своем решении за завтраком.

– Ну вот, – заметно расстроилась хозяйка. – Прям, как сговорились. Ну, эти-то понятно – у них дело важное и срочное. А ты? Что тебе в городе делать?

– Вообще-то, я работаю, – напомнила Джу.

– Так работай здесь. Кто мешает и чего не хватает? Мастерская есть, компьютер с выходом в Сеть тоже. И вообще, ни о чем заботиться не надо – ни еду готовить, ни стирать-убирать. И ты мне совершенно не в тягость. Наоборот. А?

– Все так, – вздохнула Джу. – Но… Понимаешь, что-то домой сильно захотелось. Ты вспомни, как это бывает. Гостишь ты, скажем, у меня. И что? Сколько выдерживаешь? Два дня, не больше.

– Сравнила, – фыркнула Миу. – Твой город и моя ферма. У меня же в тысячу раз лучше. Воздух, чистая речка, свобода! А там что? Только и думаешь, как кому-нибудь ненароком палец на ноге не отдавить или простым словом не обидеть. Это, видишь ли, не принято, то, понимаешь, невежливо. Сюда не плюнь, там не сядь, здесь не стой. Клетка – она и есть клетка. Только большая.

– Может, и клетка, – согласилась Джу. – Но эта клетка – мой дом. Мне там хорошо.

– А здесь тебе, значит, плохо.

– Миу, родная, ну я тебя прошу, не надо. Мне здесь тоже очень хорошо. Но не могу же я все время жить у тебя…

– Почему это? – удивилась Миу. – Живи.

– Спасибо за предложение. Если что случится, обязательно воспользуюсь.

– Что еще может случиться? О чем ты?

– Да ни о чем, просто к слову пришлось. Хотя, ты знаешь… – Джу неожиданно замолчала с отсутствующим видом.

– Эй, – позвала ее Миу через некоторое время. – Ты где? Вернись на землю, художница!

– Что? Ой, прости, – Джу тряхнула головой. – Задумалась. Так о чем это я?

– Вот и мне интересно, о чем, – сказала Акх. – Мы говорили, что ты воспользуешься моим предложением всегда жить здесь, если что-то случится с твоим домом. Вот я и спросила. Что может случиться?

– Да, верно… Понимаешь, у меня какое-то странное предчувствие. И, по-моему, я только сейчас это осознала.

– Что осознала? Что у тебя предчувствие?

– Да.

– Предчувствие художницы – дело серьезное, – сдержала улыбку Миу. – И в чем оно заключается?

– Если б я знала… – Джу подперла голову обеими руками и еще раз вздохнула. – Ведь предчувствие потому и предчувствие, что словами его не передашь. То, что пред, перед чувством. Тут и чувство-то иногда с трудом выразить можешь, а уж предчувствие… Как бы это… Мне кажется, что впереди нас всех ждет что-то большое и новое. И даже, может быть, страшное и опасное. Я не могу понять, что это такое и не знаю, как мне к этому относиться.

– Я знаю, что с тобой на самом деле, – решительно заявила Миу. – Ребенка тебе пора рожать, вот что. Самое время.

– Ребенка… И что потом?

– Потом, как все. Выкормишь и отдашь в интернат. Поверь, сразу все станет на свои места, и всякую маету и предчувствия, как рукой снимет. Мы, женщины, все-таки самой природой предназначены рожать и должны это делать. И даже не потому, что общество требует. Организм наш этого требует. А если организму не давать рожать, то он протестовать начинает. В виде разных там предчувствий и неясной тоски. Со мной тоже так было, поверь. А как родила – все прошло.