Мы только начинаем понимать, что стрессовые переживания оказывают влияние на экспрессию генов и у людей. У детей, чьи матери во время беременности оказались заперты в неотапливаемых домах во время затянувшейся снежной бури в Квебеке, произошли более выраженные эпигенетические изменения по сравнению с детьми матерей, которым отопление восстановили в течение дня (6). Другой исследователь из Университета Макгилла Моше Шиф сравнил эпигенетические профили сотни детей, рожденных в наиболее и наименее привилегированных социальных слоях Англии, а также измерил последствия насилия в детстве в обеих группах. Социальному неравенству соответствовали явные различия в эпигенетических профилях, однако у переживших жестокое обращение детей в обеих группах были обнаружены идентичные изменения в семидесяти трех генах. Говоря словами Шифа: «Значительное влияние на наш организм способны оказать не только химические вещества и токсины, но также и взаимодействие социального мира с тем, что зашито внутри нас» (7, 8).

Пожалуй, нагляднее всего влияние воспитания и внешней среды на экспрессию генов было продемонстрировано работой Стивена Суоми, директора лаборатории сравнительной этологии[37] Национальных институтов здравоохранения (9). Более сорока лет Суоми изучал, как передаются черты характера через поколения макак-резусов, имеющих 95 процентов общих с людьми генов – по этому показателю они уступают только шимпанзе и бонобо (карликовые шимпанзе. – Прим. пер.). Подобно людям, макаки-резусы живут большими социальными группами со сложной иерархией и взаимоотношениями, и выживают и процветают только те члены, которые способны подстраивать свое поведение под потребности стаи.

Привязанность у макак-резусов также напоминает человеческую. Новорожденные детеныши нуждаются в тесном физическом контакте со своей матерью, и в точности, как это наблюдал Боулби у людей, они развиваются, познавая собственные реакции на свое окружение, бегом возвращаясь обратно к матери, когда пугаются или теряются. Когда они становятся более самостоятельными, то игра со сверстниками становится главным способом обучения тому, как ладить с сородичами.

Суоми выделил два типа характера, которые систематически приводили к проблемам: нервные, тревожные обезьяны, которые пугались, замыкались и становились подавленными даже в тех ситуациях, в которых их сородичи бы играли и изучали свое окружение, а также чрезвычайно агрессивные обезьяны, которые создавали столько проблем, что их зачастую избегали, избивали, в том числе до смерти.

Суоми обнаружил множество типов поведения, обусловленных генетикой. Так, например, нервные обезьяны (что определялось в соответствии с их поведением и повышенным уровнем кортизола в шестимесячном возрасте) по достижении четырехлетнего возраста в экспериментальных ситуациях потребляли больше спиртного, чем их сородичи. Агрессивные по своей природе обезьяны также отличались злоупотреблением спиртного – однако они напивались, пока не отключались, в то время как нервные обезьяны, казалось, пили, чтобы успокоиться.

Вместе с тем существенный вклад в поведение и физиологию также вносит и социальная среда. Взвинченные, тревожные самки плохо ладят с окружающими, из-за чего зачастую не получают социальной поддержки, когда у них рождается потомство, и они чаще проявляют по отношению к своим первенцам насилие либо оставляют их без внимания. Когда же эти самки принадлежат к устойчивым социальным группам, они зачастую становятся заботливыми матерями, тщательно присматривающими за своим потомством. Таким образом, в определенных условиях тревожные матери могли получить необходимую защиту. Агрессивные матери, с другой стороны, не обеспечивают никаких социальных преимуществ: они постоянно наказывают своих детей, часто их бьют и кусают. Если тем удавалось выжить, то их матери, как правило, мешают им заводить друзей среди сверстников.

В реальной жизни невозможно понять, является ли агрессия или тревожность результатом влияния родительских генов или тяжелого детства – или же совокупности обоих факторов. В лабораторных же условиях можно забрать новорожденных с неустойчивыми генами у их биологической матери, отдав их на воспитание другой обезьяне либо поместив их в «детский сад» с другими малышами.

У молодых обезьян, которых забрали у матери при рождении и вырастили вместе со сверстниками, развивается крепкая привязанность к ним. Они отчаянно цепляются друг за друга, боятся разлучиться друг с другом, в результате чего недостаточно активно изучают окружающее пространство и играют. Им недостает развитого мышления и воображения, типичных для нормальных обезьян. Эти обезьяны вырастают нервными: любые новые ситуации их пугают, им не хватает любознательности. Независимо от своей генетической предрасположенности обезьяны, выращенные вместе со сверстниками, чрезмерно бурно реагируют на незначительный стресс: уровень кортизола в ответ на громкие звуки повышается у них гораздо больше, чем у обезьян, которые были выращены матерями. Метаболизм серотонина нарушен у них еще больше, чем у обезьян с генетической предрасположенностью к агрессии, которые были воспитаны своими матерями. Отсюда следует вывод, что – как минимум у обезьян – детский опыт оказывает на физиологию не меньше влияния, чем наследственность.

У обезьян и людей имеются две общие вариации гена серотонина (известных как длинная и короткая аллели[38] транспортера серотонина). У людей была показана связь короткой аллели с импульсивным поведением, агрессией, поиском острых ощущений, попытками самоубийства и сильной депрессией. Суоми продемонстрировал, что – как минимум у обезьян – влияние этих генов на поведение определяется средой. Обезьяны с короткой аллелью, выращенные заботливой матерью, вели себя нормально и не испытывали проблем с метаболизмом серотонина. Те же, которых воспитывали вместе со сверстниками, вырастали агрессивными и рисковыми (10). Аналогично новозеландский исследователь Алек Рой установил, что люди с короткой аллелью чаще подвергаются депрессии, чем те, у кого длинная вариация гена, однако данная закономерность наблюдалась лишь среди тех, кто в детстве сталкивался с жестоким или пренебрежительным отношением. Вывод очевиден: у детей, которым посчастливилось иметь чутких и внимательных родителей, эти генетически обусловленные проблемы в итоге не развиваются (11).

Работа Суоми подтверждает все, что мы узнали от наших коллег, занимающихся изучением человеческой привязанности, а также в ходе собственных клинических исследований: отношения, вызывающие чувство защищенности, в раннем детстве играют важнейшую роль в защите детей от проблем в будущем. Кроме того, даже родители со своими собственными генетическими уязвимостями способны передать эту защиту следующему поколению при условии наличия у них необходимой поддержки.