Письмо продолжалось: «Идея о том, что неблагоприятный опыт в раннем детстве приводит к значительным нарушениям в развитии, основывается больше на клинической интуиции, чем на научных фактах. Подобное заявление делают довольно регулярно, однако не было подтверждено никакими проспективными исследованиями». На самом деле мы включили в наше предложение несколько таких проспективных исследований[40]. Давайте рассмотрим два из них.

Начиная с 1975 года и на протяжении почти тридцати лет Алан Сруф вместе с коллегами изучал 180 детей и их семьи в рамках Долгосрочного исследования рисков и адаптаций в Миннесоте (19). Когда исследование началось, гремели ожесточенные споры по поводу того, что играет более важную роль в развитии человека – природа или воспитание, темперамент или среда, и это исследование задалось целью дать ответ на эти вопросы. Психологическая травма еще не стала популярной темой в научных кругах, и жестокое и пренебрежительное обращение не были главной темой данного исследования – по крайней мере, первоначально, пока не оказалось, что они являются главными факторами, предсказывающими будущее человека.

Сотрудничая с местными медицинскими и социальными учреждениями, исследователи привлекли белых женщин, впервые ставших матерями, которые были достаточно бедными, чтобы рассчитывать на государственную поддержку, однако имели разное прошлое, а также разные уровни и источники поддержки в воспитании своего ребенка. Исследование начиналось за три месяца до рождения ребенка и продолжалось до достижения им тридцатилетнего возраста. В рамках наблюдения производился учет и, при необходимости, измерение основных аспектов и событий его повседневной жизни. Исследование затрагивало ряд фундаментальных вопросов: как дети учатся уделять внимание чему-либо, при этом контролируя свой уровень возбуждения (т. е. избегая его чрезмерного падения или нарастания) и свои побуждения? В какой поддержке они нуждаются и в какие именно моменты?

После проведения подробных опросов и тестирования будущих родителей исследование было запущено в неонатальном отделении, где ученые наблюдали за ними и опрашивали ухаживающих за ними медсестер. Затем они провели опрос матерей спустя семь и десять дней после рождения ребенка. До того как дети пошли в первый класс, исследователи в общей сложности пятнадцать раз тщательно опрашивали и оценивали их и родителей. После этого детей регулярно опрашивали и тестировали до достижения ими двадцати восьми лет с параллельным сбором информации у их матерей и учителей.

Сруф вместе с коллегами обнаружил, что качество ухода за ребенком и биологические факторы тесно переплетены между собой. Было крайне любопытно увидеть, как результаты исследования в Миннесоте повторяли – хотя и были куда более подробными – то, что Стивен Суоми обнаружил, проводя в своей лаборатории эксперименты на приматах. Ничто не было определено заранее. Ни характер матери, ни неврологические отклонения у ребенка при рождении, ни его IQ, ни его темперамент – включая его уровень активности и стрессовые реакции – не предсказывали, разовьются ли у ребенка в подростковом возрасте серьезные поведенческие проблемы (20).

Отсутствие чуткости, настойчивость и навязчивое поведение со стороны родителей в шестимесячном возрасте предсказывали появление проблем с гиперактивностью и дефицитом внимания в детском саду и после него (21).

Фокусируясь на многих аспектах развития, в особенности на отношениях со взрослыми в семье, учителями и сверстниками, Сруф вместе с коллегами обнаружил, что взрослые, на чьем попечении находится ребенок, не только помогают поддерживать приемлемый уровень возбуждения, но и способствуют развитию у ребенка его собственной способности контролировать свое возбуждение. Дети, которых регулярно выводили из себя, вызывая у них перевозбуждение и дезорганизацию, не научились должным образом управлять системами возбуждения и торможения своего мозга и выросли, ожидая, что они потеряют контроль, если произойдет что-то для них неприятное. Это была уязвимая часть популяции, и к позднему подростковому возрасту половине из них были диагностированы те или иные психические проблемы. Наблюдалась явная закономерность: дети, получавшие методичный родительский уход, учились хорошо себя контролировать, в то время как неметодичный уход приводил к хроническому психическому возбуждению. Дети непредсказуемых родителей зачастую требовали внимания и сильно расстраивались, столкнувшись с малейшими изменениями. Постоянное возбуждение привело к развитию у них хронической тревожности. Постоянный поиск одобрения мешал им нормально играть и познавать мир, и в результате они выросли нервными и трусливыми.

Жестокое или пренебрежительное обращение со стороны родителей в раннем возрасте приводило к проблемам с поведением в школе и предсказывало появление трудностей со сверстниками и отсутствие сочувствия к чужим проблемам (22). Это запускало порочный круг: их хроническое возбуждение вкупе с недостаточным вниманием со стороны родителей делало их непослушными и агрессивными. Дети, которые хулиганили и проявляли агрессию, были непопулярными, что провоцировало дальнейшую изоляцию и неодобрение со стороны не только родителей, но и их учителей и сверстников (23). Сруф также многое узнал про психологическую устойчивость: способность оправляться после неудач.

В личной беседе Сруф мне сообщил, что, как ему кажется, уровень психологической устойчивости у взрослых можно предсказать по тому, насколько миловидными считали матери своих детей в двухлетнем возрасте.

В 1986 году Фрэнк Путнэм и Пенелопа Трикетт, его коллега из Национального института психического здоровья, начали долгосрочное исследование последствий сексуального насилия на развитие женщин (25). До публикации результатов данного исследования наши знания о последствиях инцеста основывались исключительно на словах детей, недавно рассказавших о насилии по отношению к ним, а также на рассказах взрослых, позволивших годы или даже десятилетия спустя понять, как инцест отразился на их жизни. Не было ни одного исследования, которое бы отслеживало процесс взросления девочек, чтобы узнать, как сексуальное насилие может повлиять на их школьную успеваемость, отношения со сверстниками и представление о самой себе, а также их дальнейшую личную жизнь. Путнэм и Трикетт также изучили, какие изменения со временем происходили со стрессовыми гормонами участниц, их половыми гормонами, функцией иммунной системы и другими физиологическими параметрами. Кроме того, они рассмотрели и потенциальные положительные факторы, такие как понимание и поддержка со стороны родных и сверстников.