к двери, чувствуя спиной его взгляд. Взявшись за ручку, замерла лишь на секунду, но тут же услышала хриплый оклик Тураева.

— Подождите, Надя.

Чарушина осталась стоять к нему спиной. Услышав скрип стула и шаги, она прикусила внутреннюю часть щеки, думая о том, услышит ли ее крик секретарша в приемной.

Тураев подошел так близко, что у нее зашевелились волосы на затылке и задрожали колени.

— Мне не хотелось говорить вам об этом, Надя. Но вы вынуждаете меня. Собственно, я, наверное, в любом случае когда-нибудь бы…

Она развернулась и подняла на него глаза. Зрачки Тураева тут же увеличились.

— Вы чудесная девушка, Надя. Привлекательная и умная. Очень привлекательная… — сказал он очень тихо.

Надю окутало непонятной энергетической волной. Кажется, Тураев не шутил.

— Не пытайтесь запутать меня… — пробормотала она, вдавливаясь спиной в дверную ручку. — Это не поможет. Я знаю, что вы лжете!

— Вы ничего не знаете, Надя.

— Я, может и нет, но в прокуратуре…

— Вы сделаете только хуже.

— Вы мне угрожаете?

— Господь с вами… Нет! Я предупреждаю.

— Вот оно что, — Надя передернула плечами. — Я ухожу. Всего доброго!

Тураев схватил ее за руку и резко привлек к себе. Но не для того, чтобы сделать что-то страшное или неприличное. Он прижался губами к ее уху и прошептал:

— Это Ржевский познакомил нас с Лизой. И попросил оформить с ней брак.

— Это что, шутка такая? — растерялась Надя.

— Я похож на человека, который любит пошутить?

Лицо Тураева было так близко, что Чарушина могла разглядеть каждый миллиметр его кожи. Могла, но сосредоточилась на вертикальной морщинке между его густых бровей.

— Ваш Ржевский тот еще манипулятор, — сказал Тураев и чуть надавил на дверь за ее ухом.

Надя замерла, не пытаясь даже вырваться из его рук, настолько была ошарашена его признанием.

— Как же можно заставить такого человека, как вы, жениться? Нет, я знаю, что женщины частенько предлагают себя, чтобы… Но вот подобное мне кажется просто… Это невозможно!

— А разве я сказал, что все произошло просто так? Ржевский вынудил меня.

— Что, простите? Вынудил? Вас? Господи, как?!

— Я думаю, подробности излишни, — Тураев убрал ладонь, которой держал Надю за плечо, но перед этим, словно специально, скользнул ею по ее груди.

— Нет-нет, раз уж начали, то продолжайте! — упрямо заявила Чарушина.

— Послушайте, Надя, мне кажется, я уже и так был достаточно откровенен и не собираюсь открывать вам все то, что, по сути, вас не касается.

— Да вы издеваетесь, Максим! — воскликнула она. — Скажите на милость, зачем человеку так поступать, если он, по вашему мнению, затем пойдет на подобное преступление? Если Павел вас шантажировал, то… — Надя покраснела и бросила быстрый взгляд в сторону окна. Ей не хватало воздуха, и голова кружилась от всех этих подробностей. — Почему вы не заявили в полицию? Или не сказали об этом следователю сейчас?

— Вот еще! — огрызнулся Тураев. — Мне достаточно того, что лично я не имею отношения к убийству Лизы. А ваш Ржевский пусть сам выкручивается! Если у него мозгов и ресурсов хватит.

— Да чем же он вас так за жабры прихватил? — вспылила Надя.

Тураев дернулся, будто от пощечины.

— Извините, вырвалось… Максим, пожалуйста! Все, что вы скажете, останется между нами, — спешно добавила Чарушина. — Я вам обещаю. Я же адвокат!

Несколько минут они молча сканировали друг друга взглядами.

— Мой адвокат Половиков, — жестко напомнил Тураев.

— Хотите, пригласим его для нашей беседы? — предложила Надя с таким лицом, словно Половиков был ее любимым коллегой. — Я вас умоляю, Максим, расскажите, что между вами произошло! Ради женщины, которая сейчас… которую завтра… Боже мой, я ни за что не поверю, что она была вам безразлична! Полтора года Лиза находилась рядом с вами. Вы заботились о ней, давали деньги… — Надя смутилась. — Черт, это должно было прозвучать не так, но ведь я не знаю, как оно происходило между вами. Дело ведь даже не в том, верю ли я в невиновность Ржевского! Павел — он… он… — Надя стянула ворот у горла, — я… мы…

— Вам плохо? — Тураев схватил ее за руку и нащупал пульс. — Присядьте! Хотите, я вызову врача? — он усадил ее обратно на стул, а сам присел перед ней на корточки.

— Не надо врача! — Чарушина вцепилась в его плечи. — Только расскажите мне все! Я должна знать. Если вам нужны гарантии, то… Скажите, какие, и я беспрекословно выполню их!

Тураев покачал головой и обхватил ее колени.

— Какая же вы все-таки, Наденька… опрометчивая. Ну, хорошо, я доверю вам то, что не доверил бы никому. Но обещайте, что не забудете о гарантиях.

— Да! Не сомневайтесь во мне!

Она чувствовала тепло от его ладоней на своем теле, но опять не сделала ни единой попытки освободиться. В конце концов, правда стоила гораздо дороже и ее коленей, и каких-либо обязательств и гарантий.

— Несколько лет назад я совершил одну, скажем так, сделку, в результате которой мне удалось приобрести пакет акций этого завода. Времена были такие, что следовало крутиться, — Тураев кашлянул. — Дела давно забытых дней.

— Павел нашел на вас компромат? — тихо уточнила Надя.

— Да. С Ржевским мы знали друг друга. Мужской клуб оказался местом, где мы могли обсудить какие-то проекты, поиграть в карты и бильярд, наладить деловые связи. В тот момент, когда мы открывали его, он…

— Подождите! Что значит — мы открывали?

— Каждый из нас вложился, тем самым обеспечив себе доход и членство.

— Вам что, дома в карты не игралось? — опешила Надя.

— Если вы будете перебивать и делать замечания, то я могу и передумать.

Надя зажала рот ладонью.

— Не стану грузить вас пояснениями того, что нарыл на меня Ржевский. Но в деловых кругах огласка подобного может нанести существенный урон моему реноме.

— Кажется, я догадываюсь… Вы скупали акции через подставных лиц… Да, был скандал с банкротством. Отец как-то упоминал об этом. Получается, вы стали спасителем предприятия…

— Иногда нужно сделать что-то не очень правильное, чтобы сохранить действительно важное.

— И что же было потом?

— Вероятно, Лизу привел Павел. Ну, то есть, он набирал штат, занимался арт-пространством. "Эгоист" это ведь не только клуб, но и ресторан, отель и несколько шоу-румов.

— Хорошее вложение, — усмехнулась Надя.

— У больших мальчиков и игрушки большие, — пожал плечами Тураев. — Ржевский был полон амбиций. Привлекательный, обаятельный, веселый… Я не думал, что ко всему прочему он еще и пронырлив, как речной уж. Умный, в меру циничный. Мне он даже нравился.

— При чем же здесь Лиза?

— Хотел бы я знать, — пробормотал Тураев. — Когда Павел вывалил все это на меня, то