Из Манхэттена девочка классная,

Спала на простынях на атласных она.

На нее муж взглянул,

Под бочок к ней скользнул,

Говоря на латыни вульгарной.

Будет весьма забавно, если наша половая жизнь станет столь беззаботной, как предполагают рифмованные строки. На прошлой неделе мы… трахались? делали «это»? Нет, что-то чуть более романтичное, чем просто секс, но менее возвышенное, чем занятия любовью. Ник вернулся с работы, и поцеловал меня в губы, и прикасался ко мне как-то по-настоящему. Я едва не разрыдалась, ведь я чувствовала себя такой одинокой. А целоваться в губы с собственным мужем — что может быть трогательнее?

А что еще?

Мы с Ником ездили купаться на тот пляж, где он последний раз отдыхал еще мальчишкой. Я представляла себе маленького Ника, носящегося вдоль реки, с красной спиной и плечами, потому что тогда — как, впрочем, и сейчас — он отказывался от солнцезащитного крема, вынуждая маму Мо гоняться за ним с тюбиком и шлепать всякий раз, когда удавалось настичь.

Он провел для меня подробнейшую экскурсию по местам, которые часто посещал в детстве, — о таком я просила давным-давно. На берегу он целует меня, в то время как ветер развевает мои волосы. «В этом мире есть две вещи, на которые я готов смотреть бесконечно», — шепчет Ник мне на ухо. Он целует меня на игровой площадке в забавной маленькой крепости, которую считал своим тайным убежищем. «Я всегда мечтал привести сюда девушку, идеальную девушку», — шепчет Ник мне на ухо. За два дня до того, как торгово-развлекательный центр закроют навсегда, мы катаемся на карусели, сидя на зайчиках, и наш смех эхом разносится по пустынной округе.

Ник угощает меня мороженым с фруктами в своем любимом кафе. Утром, когда воздух пропитан сладостью, целует меня и говорит, что в этом месте он когда-то немало настрадался из-за застенчивости, а потому дал себе слово вернуться сюда с девушкой своей мечты. Мы едим ледяное мороженое, пока не приходит пора возвращаться домой. И рука Ника будто случайно поглаживает мой живот.

Прячущаяся в глубине мой души неврастеничка, конечно, спрашивает: а в чем же подвох? Поведение Ника до того внезапно и кардинально изменилось в лучшую сторону, что я жду, когда он чего-нибудь попросит. Или он уже сделал что-то для себя, вот и старается задобрить меня, прежде чем я все выясню? Я волнуюсь. На прошлой неделе застала Ника, когда он рылся в толстой папке «ДАННЫ!», — слово выписано моей рукой со всем старанием в наши лучшие дни. Туда я складывала разные бумаги, которые накопились у нас за время супружеской жизни. Я боюсь, что он попросит еще денег для «Бара» или взаймы сумму из нашей страховки или предложит распродать что-нибудь, чтобы «нас не трогали следующие лет тридцать». Ник сразу объяснил, что заглянул лишь из желания проверить, все ли в порядке с документами. Но произнес это как-то торопливо. Мое сердце было бы разбито, если бы он, откусив мороженого со вкусом жвачки, повернулся ко мне и сказал: «Знаешь, а ведь вторичный залог — это довольно интересно…»

Я должна была изложить все это на бумаге, чтобы не держать в себе. И теперь, перечитывая, в своих же глазах выгляжу сумасшедшей. Подозрительной, неуверенной в себе невротичкой. Я не позволю надуманным подозрениям разрушить нашу семью. Мой муж меня любит. Он любит меня, и это единственная причина, почему он снова со мной.

Можно сказать так: «Вот моя настоящая жизнь. Она вернулась ко мне».

Спустя пять дней.

Покинув особняк Дези, я нырнул в кошмарную духоту автомобиля, опустил стекла и проверил телефон. Меня ждало сообщение от Джилпина: «Привет, Ник. Нам нужно поговорить сегодня. Уточнить кое-какие подробности, задать вам несколько вопросов. Ждите нас в четыре часа в вашем доме. Хорошо? Заранее спасибо».

Впервые копы приказали мне явиться на встречу. Никаких «не могли бы вы», «будьте любезны», «вас не затруднит». Вместо этого чугунное «ждите».

Я глянул на часы. Уже три. Лучше не опаздывать.

Летнее авиашоу над Миссисипи (парад реактивных и винтовых самолетов, их рев над прогулочными судами, дребезжащие зубы), продолжавшееся третий день, было в самом разгаре, когда подъехали Джилпин и Ронда Бони. Впервые с того самого дня мы собрались в моей гостиной.

Дом стоял прямо под маршрутом полетов, и шум летательных аппаратов по силе располагался где-то между отбойным молотком и горной лавиной. Мы с приятелями-копами пытались обмениваться фразами в перерывах между раскатами грохота. Ронда в этот день еще больше напоминала птицу — переступая с ноги на ногу, водила повсюду взглядом, рассматривала вещи под разными углами, — ну точно сорока ищет место для гнезда. Джилпин просто таскался следом за ней, покусывая губу и постукивая подметкой. Даже комната ощущала смутное беспокойство — солнечные лучи высвечивали броуновское движение пылинок в воздухе. Реактивные двигатели ударяли по дому, словно гром небесный.

— Итак, у нас есть парочка моментов, — заявила Бони, когда вернулась тишина. Они с Джилпином разом уселись, будто вдруг решили ненадолго задержаться у меня. — Нюансы, которые хотелось бы прояснить. Сведения, которые мы должны сообщить вам. Обычная рутина. Но если желаете говорить в присутствии адвоката…

Из просмотренных фильмов и сериалов я знал, что только парни, чувствующие за собой вину, прибегают к услугам адвокатов. Убитые горем мужья, верящие в свою невиновность, так не поступают.

— Спасибо, не стоит, — ответил я. — На самом деле и я имею кое-какую информацию, которой должен поделиться. О преследователе Эми. Ну, о том парне, с которым она встречалась в школе.

— Дези… э-э-э… Коллинз, — начал Джилпин.

— Коллингс, — поправил я. — Знаю, что вы с ним говорили. Знаю, что по какой-то причине не считаете его подозреваемым, поэтому сегодня отправился к нему лично. Я хотел убедиться, что он ни при чем. Но мне так не кажется. Думаю, кто-нибудь из вас все-таки должен к нему заглянуть. Загляните, в самом деле. Он же переселился в Сент-Луис…

— Он переселился в Сент-Луис за три года до того, как вы решили выбраться из Нью-Йорка, — сказал Джилпин.

— Пусть так! Но сейчас-то он в Сент-Луисе. Рукой подать. Эми купила пистолет. Может, потому, что боялась?

— Ник, Дези вне подозрений. Он нормальный парень, — сообщила Ронда. — Вам так не кажется, но вот мне он напоминает вас. Настоящий золотой мальчик, баловень семьи.

— Я из близнецов. Не единственный ребенок в семье. И я старше на три минуты, между прочим.

Ронда явно подначивала меня, старалась вывести из равновесия. И хоть я это понимал, злая кровь вскипала во мне всякий раз, когда я слышал про баловня.

— Так или иначе, — вмешался Джилпин, — и Дези, и его мать категорически отрицают, что он когда-либо преследовал Эми или встречался с ней в последние годы, разве что по случайности.

— Моя жена могла бы сказать вам другое. Он писал ей из года в год! И потом, он же появлялся среди волонтеров, Ронда! Вы не узнали его? Он был здесь в первый же день. Вы говорили, что тщательно проверяете всех людей, которые пытаются участвовать в расследовании…