неоднократно переиздавался. В Главсоцвосе приняли решение не допускать к переизданию некоторые «старые» учебники, а другие – переработать с учетом новых требований.

Ряд учебников, выпущенных ранее, Главсоцвос в 1929 г. изъял из рекомендательного списка[1000]. В частности, среди них не повезло автору букварей и первых книг для чтения Л.П. Богоявленскому. Возможно, в данном случае сыграла роль фамилия, ассоциировавшаяся с религией. В отношении рабочей книги Л.П. Богоявленского «В полях» для первой группы деревенской школы, например, Комиссия по учебникам 25 октября 1929 г. приняла решение «не включать» ее «в рекомендательный список». В книге, подчеркивалось, «нет… ни одной статьи, которая бы имела прямое отношение к задачам антирелигиозного воспитания»[1001]. Богоявленский не согласился с решением комиссии. Он, ссылаясь на доводы комиссии, что книга не соответствует новым программам 1929 г., указывал, что книга и не могла в принципе им соответствовать. Она допущена к изданию и внесена в рекомендательный список в начале 1929 г. «Само собой понятно, – писал Богоявленский, – что книга, внесенная в рекомендательный список, сданный в печать в мае 1929 г., не могла давать материала, удовлетворяющего новой программе. Такого материала нет ни в одной книге из внесенных в тот же рекомендательный список (см. издания 1929 г. до ноября месяца)»[1002].

Те книги, которые все-таки остались в рекомендательном списке Главсоцвоса, атаковались бдительными рецензентами. Например, о книгах для чтения и работы в первой и во второй группах городской школы «В новой школе», созданных коллективом авторов, в том числе и Л.П. Богоявленским, рецензент писал следующее: «Для обеих книг характерен описательно-созерцательный подход к природе и деятельности человека. В очень звучных порой стихах, каковы, например, стихи Есенина, Бунина, воспеваются томная грусть «золотой осени», «деревья помертвелые», «такое мертвое молчание», подавляющая тишина и т. п. Моменты, характерные для представителей классов, уходящих со сцены, но несвойственные школьникам нашего динамического времени, когда активность класса победителя у нас напряжена в высшей степени. И это обстоятельство дает тон всей нашей жизни»[1003]. В книгах для первого и второго годов обучения «Ясное утро» О.В. Флерова рецензент выявил следующий парадокс: «С одной стороны, борются с суевериями, а с другой, остается очень скользкий, хотя и весьма авторами учебников почитаемый рассказ про печеных жаворонков»[1004]. В другой рабочей книге для второго года обучения «Мир» (П.О. Афанасьев и др., под редакцией А.П. Пинкевича) рецензенту также не понравились «жаворонки». «Спорен рассказ “Жаворонки улетели” (так или иначе этот образ связан с религией)», – подчеркивалось в рецензии[1005]. «Дает ли она ему [ребенку] должную антирелигиозную установку?» – задавался вопросом рецензент, анализируя книгу для второго года обучения «Мы учимся жить» А.А. Дерновой-Ярмоленко и Е.П. Норкиной. Вместо этого, «по книге, – возмущался он, – действуют и учат добродетельные мамы и послушные дети… Такое морализаторство особенно не должно быть свойственно советской школе»[1006].

Другой рецензент рабочей книги для четвертого года обучения «К новой жизни» требовал большей доходчивости и яркости в подаче материала: «… “Крест” – непонятно, “Духовенство и февральские дни” – трудно, “Во имя Отца” из “Безбожника”, по моему мнению, очень слабая вещь…, “Против Рождества и елки” – очень бледно»[1007]. И. Сперанская в рецензии от 29 февраля 1930 г. на книгу для второго года обучения «К новой жизни», составленную коллективом авторов МОНО, отмечала: «Слабым местом следует считать главу “Мы – безбожники”. Вопрос освещен очень односторонне, только затронут вопрос о елке, а вопрос солнцеворота, сущность Рождества, совершенно не затронут»[1008]. Авторы в объяснительной записке оправдывались, что замеченные недочеты устранены: «в раздел “Мы – безбожники” добавлен новый рассказ и даны дополнительные задания»[1009]. И все же не понятно, как «солнцеворот» связан с праздником Рождества Христова.

В некоторых рабочих книгах рецензенты находили не антирелигиозный, а религиозный материал. В книге для чтения и работы третьего года обучения в городских и фабрично-заводских школах (Н. Беляков, С. Дзюбинский и другие) рецензент усмотрел статью «Как церковь велела воспитывать детей», содержащую православную молитву на церковнославянском языке[1010].

Но были положительные и даже восторженные отзывы рецензентов, в большинстве на краевые рабочие книги. «В таком виде книга стала лучшей из имеющихся», – восклицал рецензент первой книги после букваря «Маленьким волгарям», созданной саратовскими авторами[1011]. «Антирелигиозный элемент пронизывает книгу как ни одну из ранее изданных», – отмечалось в рецензии на рабочую книгу для четвертого года обучения «За новую жизнь», созданную также саратовскими авторами[1012].

Комиссия Главсоцвоса по нацменкниге требовала, чтобы рецензенты обращали особое внимание на наличие или отсутствие в рукописях учебников учебных пособий вопросов антирелигиозного воспитания[1013]. В свою очередь авторам национальных учебников рецензентами и методическими комиссиями давались указания усилить антирелигиозные моменты. Авторы рабочей книги для 3-го года обучения в татарских городских и фабрично-заводских школах после рекомендации рецензента и постановления методической комиссии дополнили ее антирелигиозными статьями «Ураза-байрам» и «Курбан-Гайд». В статью о непрерывке внесен антирелигиозный аспект[1014]. Автор рабочей книги для второго года обучения на удмуртском языке А.З. Ларионов обвинял рецензента в несправедливой критике, но все же выполнил его рекомендации. «Рецензент, – писал Ларионов в объяснительной записке в комиссию по нацменкниге, – мог бы написать, что вопросы слабо или неумело проработаны, но написать, что они совершенно не проработаны, едва ли можно было, т. к. в первом еще варианте материал был, хотя немного на эту тему. В новом варианте пришлось значительно добавить этого материала»[1015]. Удовлетворенный рецензент в новой рецензии отмечал, что «больше стало материала из действительной, близкой для детей жизни, причем с ударением на антирелигиозное воспитание»[1016]. Рецензент Н.М. Цветков, анализируя стихотворение «Праздник Октября», помещенное в рабочей книге для 3-го года обучения на горном наречии марийского языка «Мары сола» («Марийская деревня»), упрекнул авторов учебника в том, что в нем содержится как бы сожаление, что священник не в рядах празднующих Октябрьскую революцию. По адресу священника «необходимо подобрать фразу, ненавидящую и проклинающую его как врага рабочего и трудящегося крестьянства», – указывалось в рецензии[1017]. Авторы учли пожелания: в стихотворении «Праздник Октября» к кулаку и священнику «подобрана соответствующая фраза, ненавидящая их и выставляющая их как врагов трудящихся». Изменилось и название учебника. Прежде он назывался «Мары сола» («Марийская деревня»). Теперь он вполне отражал дух новых требований: «У ылымаш» («Новая жизнь»)[1018].

Проблема с организацией выпуска новых учебников заставляла использовать старые учебники, но в переизданных учебниках антирелигиозный материал, как правило, дополнялся. Но иногда рабочая книга выходила стереотипно (без существенных изменений) несколькими изданиями в течение ряда лет. Например, книга для чтения по обществоведению в школе I ступени «Наша стройка» А. Крассова, в