И нельзя забывать о матери этой троицы — Джессике Энн Лернер. Как обычно, она была первым и последним слушателем, и самым объективным судьей всех идей, которые рождались в моей голове. И как всегда, Джессика прочитывала каждое написанное мною слово, включая тысячи рабочих вариантов, причем вслух, пока я сжимался в кресле, ожидая вердикта. По этим причинам, а также по другим, более существенным, о которых вам знать не обязательно, в присутствии этой прекрасной, грациозной женщины меня часто охватывает чувство благоговения и любви.