Пока то, что вещала запись, внушало только оптимизм, но помня реакцию мужей, я не обманывалась, ожидая худшего, и оно не заставило себя ждать: когда речь зашла о перезапуске системы, всплыла та самая картинка, что так напугала отца — корчащийся от боли человек внутри жуткого на вид саркофага.

ОСКАР не был человеком и ему неизвестны эмоции и сострадание, поэтому он с тем же фанатизмом продолжал рассказ о системе макромоделирования человеческой ауры, копирования биопотоков путём разложения их на отдельные составляющие и многое другое, что с трудом воспринималось моим ограниченным сознанием и уровнем грамотности. Всё, что я сумела понять — это то, что выжить у объекта этого копирования не было ни единого шанса.

Дальше шли развёрнутые размышления этого… родственника о том, что в настройках на собственный геном есть минусы. Его попытки создать преобразователь, чтобы укрепить организм, остались незаконченными и были утеряны на Миктай. Итогом этого циничного монолога было решение создать клон, или завести бастарда, выращенного специально для данного процесса и расчёты срока, когда потребуется перезагрузка. Дальше шёл ряд цифр и вычислений с пояснениями ОСКАРа и переводом на современный календарь, исходя из которого, современный Армагеддон на этой планете настанет через три дня.

Эти новости стали для меня ударом. Я подозревала, что ничего хорошего нас там не ждёт, но одно дело подозревать, а другое — знать точно, что моя участь предрешена. Самое страшное, что гибель будет ждать нас в любом случае, ведь я ни за что не оставлю своих мужей, зная, что через три дня их просто не станет.

Попытка сдержать слёзы закончилась неудачно. Прикрыв рот ладошкой, я давилась беззвучными рыданиями.

«За что?! За что всё это мне?!» — мысленно вопрошала я.

Этот мир подарил мне так много, а сейчас требовал плату.

— Лиза, ты не должна… — начал Айрон, но я только вскинула руку, останавливая его.

— Утром ты улетишь домой. Я говорил с твоим отцом он… — начал Широн, но я одарила его таким гневным взглядом, что генерал замолчал, опуская голову.

— Ты мне обещал, — прокаркала я севшим голосом.

— Это не тот случай, Лиза, — попытался возразить Рон.

— Тот самый. Мы пойдём вместе, — прошептала я, не находя сил говорить громче.

— Ты не обязана. Мы хотим, чтобы ты жила, — как-то виновато сказал Айрон.

— Я хочу жить. Очень хочу, но только с вами. Значит вопрос только в том, умру ли я от тоски или, погибая, спасу миллиарды жизней, — озвучила я то, что осознала недавно.

— Лиза… — с болью прошептал Гейл.

— Я… Мне нужно побыть одной, — сказала я, направляясь в ванную комнату.

Там наедине с собой я смогла дать волю своему отчаянию: закусив кулак, я оплакивала счастливую жизнь, которая могла у меня сложиться с этими прекрасными мужчинами, наших детей, которые никогда не появятся на свет, и тысячи непрожитых дней.

«У меня их осталось ещё три: целых три дня, которые я потрачу на любовь, а не на сожаление» — решила я, вытирая слёзы.

Кабинка гудела недолго, стирая с меня следы недавней истерики. Я не стала ничего на себя одевать, чтобы потом не тратить время на раздевание, просто завернулась в широкое полотенце.

— Я просто умираю с голода. Вы заказали что-нибудь на обед? — спросила я, чтобы разрядить тяжёлую атмосферу в комнате.

Было невыносимо больно смотреть на расстроенно-сочувствующие лица своих мужчин. Я хотела от них всего, но никак не жалости. Всего три дня, чуть больше семидесяти двух часов — это всё, что нам осталось, не хотелось, чтобы они были отравлены сожалениями.

Есть не хотелось вообще, но суета с поиском приличного обеда отвлекла парней от тех страшных новостей, что свалились на нас.

В итоге Гейл и Айрон ушли в ближайшую приличную закусочную, памятуя о том, что здесь заказывать еду — не самая хорошая идея, а Широн отправился с ними, чтобы по пути заглянуть к доку, где ремонтировали шаттл.

Мы остались с Альтаром наедине, и я с удивлением осознала, что ещё ни разу мне не выпадало случая уединиться со своим телепатом.

— Я люблю тебя, Альтар, — сказала я, присаживаясь к мужу на колени.

Я столько избегала этих слов, боялась снова быть высмеянной или услышать снисходительное «малышка, ты прелесть», а сейчас все страхи испарились. Сомнения и стыд осыпались шелухой, оставляя лишь желание получить от оставшегося времени всё, что только можно.

— И я люблю тебя, Лиза, — сказал муж, отчаянно прижимая меня к себе.

Хотелось сказать ещё так много всего, но это ведь Альтар, с ним слова лишние, поэтому я просто вдыхала пряный запах моего мужчины, перебирала пальцами мягкие графитовые пряди, впитывала тепло большого тела.

— Знаешь, раньше я думала, что трудно будет находиться рядом с человеком, от которого не может быть секретов. Поначалу меня немного злила твоя проницательность, а сейчас я счастлива, что могу ничего не говорить, не искать слов, чтобы выразить невыразимое, да и скрывать мне нечего. Я хочу попросить тебя, Альтар, сбереги их. Мне будет легче, если я буду знать, что вы в безопасности. Не хочу, чтобы всё было зря, — обратилась я к своему мужчине, заглядывая в серые глаза, полные боли.

— Это невозможно. Тебе нужно выжить, иначе я и сам не стану держаться за пустое существование. Широн, Айрон и даже этот Гейл — они, как и я, просто не выдержат этой потери. Если бы я знал, что это может помочь, то, стоя на коленях, умолял бы тебя улететь с Миктай, но…

— Давай не будем о невозможном, Альт. Знаешь, о чём я думаю? — игриво спросила я, проведя ногтями по груди мужа, скрытой под тонкой тканью белой футболки.

— Знаю. Без футболки я произвожу на тебя неизгладимое впечатление, — стараясь казаться весёлым, улыбнулся муж. Жаль, что его прекрасные глаза так и остались печальными. Наверное, эта горечь уже неизбежна, но и она придавала нашим чувствам щемящую остроту.

— Без рубашки ты — просто ходячий грех. Твоё потрясающее тело сразило меня даже раньше, чем я успела увидеть твои серые глаза. Кстати, почему ты злился? — спросила я.

— Только ты считаешь меня красивым. Я растерялся, когда вместо обычного презрительно-брезгливого фона или липкой похоти меня окатило твоё восхищение. Тело отреагировало мгновенно на твой интерес, если бы ты опустила взгляд ниже, то увидела бы, что это была не злость, — лукаво сказал Альтар, покрывая моё лицо нежными поцелуями.

— Ну, насчёт похоти я бы поспорила, — парировала я, стягивая надоевшую футболку с его торса.

Как и все мои мужья, Альтар был страстным мужчиной, но если Айрона и Широна я большей частью могла предугадать, то с Альтаром каждый раз был первым. Я никогда не знала, каким он будет в этот раз: нежным или резким, порывистым или томным.

Не могла я подобрать нормального определения и тому, что происходило между нами дальше. Альтар просто стал всем: воздухом, который я вдыхаю, желанием, обжигающим кожу, жаждой, заставляющей вскрикивать от каждого движения, потребностью видеть только его глаза.