Через несколько дней, когда произошел взрыв на автобусной остановке и погибли три девушки-солдата и один парень-солдат, я снова вспомнил о них, но они говорили о своих военных планах спокойно и даже гордо: в Израиле солдаты окружены почетом и любовью. Кроме того, как сказали нам эти дети, армия для них – единственный способ поступить без проблем в университет, заплатить за учебу: здесь это удовольствие недешевое.

На многое решается человек, особенно юный, переезжая в Израиль… но, как показалось мне, они гордятся своей решимостью. Решительные действия и формируют настоящий характер.

Вспоминается мне и разговор в университете Беэр-Шевы, уютного городка в центре жаркой пустыни Негев.

Студентка, приехавшая из Смоленска, для того, чтобы платить тут за обучение, работает продавщицей в универсаме. Как она совмещает это с занятиями – ее личный вопрос. Кроме того, довольно дорого стоит проживание в кампусе. Для решения этой проблемы существует программа «Открытая дверь». «Что ж это за программа?» – улыбаясь, спросил я, но по мере того, как она рассказывала, улыбка сходила с моего лица. Да, неслабая программа для молодой девушки. «Открытая дверь» – это дверь ее квартиры, которую ей предоставляет программа в одном из самых проблемных районов, с недружелюбным (мягко можно сказать так) арабским населением. Но дверь ее должна быть открыта, особенно для живущих тут детей, которых надо воспитывать, развлекать, растить их добрыми, терпимыми, культурными. Наша знакомая учила арабских детей (в районе, в котором не арабам лучше не появляться), ставила с ними пьески собственного сочинения, ее подруга, получившая квартиру тоже по этой программе, учит арабских детей современным танцам. В пекле, можно сказать! «Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат».

Зато уж точно после всего этого не придет им в голову пропускать занятия, как это делали мы, или валять дурака на лекциях. Уж точно, что знания, достающиеся им с таким трудом, они будут впитывать с жадностью. И уж наверняка станут отличными специалистами!.. Неслабое воспитание.

При въезде на летную базу нас тоже встречали на КПП молодые красавицы в форме… неужели и летают они? Одна, пухленькая, с томными глазами и приподнятой очаровательной верхней губкой, села к нам в автобус. Что заставляет их служить в армии? Кроме возможности заплатить за учебу, в летных войсках, как это почувствовали мы, есть ощущение элитарности. Мы подъехали к красивому домику, окруженному клумбами. Штаб? Клуб? Нас провели в маленький зальчик, и некоторое время мы ждали, глядя в окно. Потом вдруг из-за плоской горы на горизонте выскочили три самолета и лихо повернули сюда. Сели, судя по грохоту, где-то рядом, и буквально через несколько минут в холл вошли три высоких юных красавца в светло-зеленых элегантных комбинезонах. Весело, слегка насмешливо переговариваясь, они налили себе по стаканчику кофе, потом один из них, самый стройный и красивый, подошел к нам и стал говорить (Катя переводила). Оказывается, в летчики отбирают одного из нескольких тысяч желающих, по выдающимся интеллектуальным и физическим данным. Похоже, еще и по красоте – чтобы израильский народ особенно горячо любил своих воинов.

Потом он вернулся к товарищам по летному звену, и там, в закутке с диванами и компьютерами, они воткнули дискету, как я понял, запись полета, с какими-то точками и идущими к ним трассирующими линиями. «Разбор полетов» сопровождался азартными криками, словно они смотрели футбольный матч. Но как-то стремно, говоря по-русски… ведь ракеты их в цель летят и в конце взрываются, а они тут смеются… «Это были учения, запись учений!» – почувствовав наши переживания, пояснила Катя.

Нас повезли к ангарам, мы поднялись по трапу к кабинке хрупкого самолетика (снаряженного сверхточными ракетами), смотрели на шкалы, ручки, кнопки… Рядом стал нарастать грохот – и три самолета выехали из ангаров, развернулись, разогнались и умчались в сторону плоской горы на горизонте. Тоже на учения?

Как-то было тревожно. Может, еще и потому, что не было слышно русской речи. «Наших» в авиацию не берут? И только когда сели пить чай и здешний повар в колпаке, поставив перед нами чашки с кипятком, одним пакетиком «заварил» по очереди шесть чашек, мы вдруг все, не сговариваясь, дружно воскликнули:

– Из России?

– Из Бухары! – произнес он, улыбаясь.

Ну вот наконец-то и «наш»!

После ужина в аргентинском ресторане, где была встреча с нашим послом (за широким стеклом плескалось тихое голубое Средиземное море), мы ехали в гости к местному представителю общества Сохнут (общество это занимается вопросами переезда в Израиль). Мы проезжали оживленные перекрестки, потом – темные участки и снова – кварталы… Въехали в сельскую улочку, вошли в дом, сели на террасе. Уже было темно. Хозяин пошел поставить чай и вскоре вернулся. Мы уже перешли к анекдотам, но тут глянули на него, и разговор оборвался.

– Снова теракт, – проговорил хозяин, – причем на перекрестке, который вы недавно проехали. Целых два месяца не было терактов – и вот опять!

Через некоторое время по телевизору показали погибших – трех красивых улыбающихся девушек в солдатской форме и рыжего веселого парня-солдата (бомба была заложена на остановке возле военного училища).

Теперь из года в год в этот день фотографии эти будут появляться на мониторе у входа в кнессет.

Цветы не растут в пустыне. Они цветут только в израильской пустыне, которую и пустыней уже не назовешь. Мы едем всё дальше и дальше на юг, выходим из автобуса в горячий сухой воздух и, осмотрев очередную достопримечательность, едем дальше.

Вот мы, как Гулливеры, обошли знаменитый аттракцион «Мини-Израиль», увидели то, что не увидим в поездке, – маленькую Хайфу на севере и крохотный Эйлат на самом юге, на Красном море. Туда мы тоже не доедем, увы. В масштабах мини-Израиля мы выглядели фигурами значительными, посетители, среди которых преобладали недавно приехавшие, которые тоже начали знакомство с Израилем с макета, узнавали кое-кого из наших: «О! Никак сам Аксенов! Вот это встреча!» А вот повезло другому: «…Неужели это вы?!» Приятно почувствовать себя гигантом в мини-Израиле.

Потом – ланч в стеклянном ресторанчике, из сумок вытаскиваются припасенные бутылки и по обычаю, сближающему всех нас, разливаются под столом, и еще раз, и еще… Все-таки близкие люди, коллеги, и когда мы еще так хорошо посидим, вместе в чужой стране – как раз в чужих странах в основном и встречаемся. Да, страна эта необыкновенная… не зря евреи здесь съехались вместе: особая еврейская аура неповторима… Наливаем.

Наша руководительница Катя подходит к нам и говорит, смеясь:

– Хозяин просит вам передать: оставьте хоть немножко места для еды!

Шутка чисто еврейского колорита, добрая, лукавая и печальная. В таком тоне разговаривают евреи всюду, с насмешкой и любовью, всюду, а тем более здесь, где они уже точно у себя дома.

– Ох уж эти вечные еврейские подколы! – усмехается Найман.

Шоссе тянется дальше к югу, и вдоль него, не обрываясь нигде, тянутся тонкие резиновые трубки во много рядов: трубки эти поят водой пустыню, превращая ее в сад.