– Кого убили?

– Зачем? – вот мало мне было интересно, кого убили. Да и за Гевином я прежде не замечала такого любопытства.

Он пожал плечами и сказал:

– Так… интересно… Старик говорит, что федералы понаедут. Что в прошлый раз они тут всех трясли, а у меня… – Он слегка покраснел и признался: – Документы того… не те… я ж…

И почему меня это не удивило? Егеря большей частью не из местных. Я не знаю, почему так получается. Дерри говорил, что дело не в драконах, а в людях.

Люди слабые. И боятся.

А драконы страх чуют. Да и вообще, сложное это дело, с ними говорить, даже не говорить, а хотя бы слышать. Гевин вот слышал. И потому наши просто не задавали вопросов, откуда он пришел и зачем. Прижился? И ладно.

– Оно-то… мне выправили, но… если федералы копать начнут, то… вылезет.

– Ты в розыске?

Он нервно дернул плечами, а мелкая драконица зашипела. Она чувствовала его беспокойство, а еще ей казалось, что я в том виновата.

– Не знаю… я… отчим мой… из шишек, да… мамашу бил. И меня бил. Я подрос и ответил. А он грозиться стал, что… в общем, я сел и уехал. Да. Может, и в розыске. Не знаю.

И глядит на меня этак выжидающе.

А я что?

Мне еще Сапфиру выпаивать, которая на крыло встала, а потому резко передумала лечиться, преисполнившись почти человеческой верой в то, что само все пройдет.

И гнездо смотреть.

С Лютым опять же перемолвиться надо, вдруг да приметил что неладное. В последние дни было до отвращения неспокойно. И отнюдь не из-за Чучельника.

– И чего ты от меня хочешь? – каюсь, спросила я не слишком дружелюбно. И драконица на коленях Гевина вновь зашипела. – Чтоб я узнала, задержат тебя или нет?

– А ты можешь?

– Пусть Оллгрим к шерифу подойдет, – подумав, сказала я. Все равно ведь не отстанет. Хотя Гевин не самый занудный из наших. Но самый молодой. Почти. Я моложе лет на пять, а вот остальные старше, и намного. И Оллгрима это беспокоит, потому что желающих стать егерями не так и много, а годных для того вовсе нет. А потому Гевина он не отдаст. – И поговорит. Шериф уже к базе допуск имеет. Наверное, имеет.

Уточнила я на всякий случай, уж больно блеск в глазах Гевина появился нехороший.

Сиротинушка…

Все мы тут сироты, если разобраться.

– Да и сам подумай. Шериф тебя наверняка пробивал, – я присела на соседний камень.

Море сегодня переливалось всеми оттенками голубого. Редко случается, чтобы такое яркое. Надо бы к дальним камням спуститься, рыбалка должна хорошей быть.

Или не идти? Драконы все равно рыбы натаскают.

– Он, конечно, старику верит, но притом хитрый лис, да… – чем больше я говорила, тем сильнее сама верила каждому слову.

А ведь и вправду.

Это ведь только кажется, будто Маккорнак в стороне от нас держится. Или это правильнее сказать, что мы в стороне от него? И от людей тоже? Но натуру лисью не обманешь. Вон, когда Билли объявился, шериф меня предупредил, что парень он мутный и с приводами за спиной. Как он тогда выразился? В такого легко встрять, а выбраться попробуй-ка.

Прав оказался.

Я потерла бок. Пусть ребра давно уже зажили, но стоило про Билли вспомнить, как они отозвались. Вот ублюдок. А самое странное, непонятно мне теперь, как я вообще до такого дошла? Почему позволила?

Нет, дело не в Билли, а в Гевине, который сидит, вперившись в меня внимательным взглядом. И чесать драконицу вон перестал, к огромному ее неудовольствию. И не нравится мне его взгляд, чересчур уж внимательный.

– Ему не нужны беспокойные чужаки. Если бы на тебе что-то висело, он бы знал. Или знает.

Другое дело, что Маккорнак из-за мелочи не станет с нашими отношения портить. А Оллгрима не слишком волнуют чужие грехи.

– Спасибо, – Гевин все же поскреб между лопатками драконицы, и куцые зачатки крыльев довольно задрожали. А под горлом раздулся мешок. – Еще… у наших… не все и не всегда… закон соблюдают.

Тоже мне новость.

Я и сама… небось по закону я должна сдавать драконью чешую в заготконтору по установленным правительством ценам. И не только чешую. Но туда уже тысячу лет никто ничего не носил, потому как цены эти как раз тысячу лет и не менялись.

– Еще говорят, – Гевин поднялся, – это Эшби виноват.

Он был большим и каким-то беззащитно-неуклюжим. Вот и сейчас встать встал, а про драконицу забыл, благо сама она, извернувшись, вцепилась в плотные штанины.

– В чем?

– Не знаю. Майкл сказал. А Оллгрим услышал и побил его. Палкой. По плечам. Сказал, что Майкл придурок. И что если Эшби не станет, то и нас тоже…

Вот в это верю.

– А еще… что это все по-новому… но федералы все равно понаедут. Думаешь, если я схожу…

– Хуже не станет.

– А если меня все-таки ищут?

– Маккорнак подскажет, где пересидеть.

Я была уверена, что даже если Гевин переломал отчиму все ребра и отбил последние мозги, шериф закроет глаза на сие печальное обстоятельство. И задерживать не станет. А Оллгрим… что федералы? Сегодня есть, завтра нет. В горах достаточно тихих мест, где можно переждать и грозу, и бурю, и федералов.

– Спасибо, – Гевин был из тех немногих людей, которые смотрели на меня снизу вверх. И почему-то от этого становилось слегка не по себе.

Вот и сейчас я сдержалась, чтобы не отодвинуться. Выдавила улыбку и сказала:

– Только расчешись. И постригись.

Он кивнул.

И драконицу подхватив, на плечо усадил, а та поспешила вскарабкаться на голову, вцепившись тонкими пальцами в колтуны Гевина.

– Я серьезно. Если пойдешь к шерифу, то постарайся выглядеть как нормальный человек.

А то с него станется припереться вот так, с иглицей в волосах, с бородой, что росла клочьями и делала Гевина куда старше его тридцати пяти лет. И в одежде нынешней, которую он, надо полагать, неделю не менял. Нет, драконам, может, и нравится, вон пропах серой и камнем, но у меня лично в носу свербит.

Гевин осторожно кивнул. И заработал шлепок хвостом. Усмехнулся.

– Не позволяй им на шею садиться, – запоздало предупредила я.

– Она просто маленькая, – он бережно прикрыл драконицу ладонью, под которую та уместилась вся. – И только-только из гнезда выползать стала. Боится.

Вижу, что боится. Но это же не повод.

– К Нику загляни. Пусть даст толченой скорлупы. И там еще что-то… для костей. И шкуры. Хорошая штука…

Правда, жрут они ее неохотно. Вот и