– Слава богу, что всё прошло так удачно! – Сесилия стояла перед зеркалом в маленькой ванной комнате на третьем этаже и тёрла запястья, словно смывая невидимую краску.

– Хочешь сказать, нам повезло, что мы исчезли до приезда телевидения? – уточнила Винни.

– На него было жутко смотреть! Он постоянно менял цвет, как неправильная радуга! – Сесилия глупо захихикала, но Винни сразу поняла, что этим смехом сестра пытается заглушить угрызения совести. – Очень надеюсь, что он не останется на всю жизнь разноцветным, как мыльный пузырь!

– Мыльный пузырь? Скажи уж лучше – как палитра художника!

– А может, он всё выдумал про телевидение и интервью? – задумчиво произнесла Сесилия.

– Всё может быть. А он довольно тщеславный, правда?

Винни не рассказала сестре о журналисте, с которым столкнулась на улице. Страх, буквально схвативший её за горло, испарился, как только она вошла в булочную Овейна и закрыла за собой дверь. Потом она даже не могла объяснить себе, с чего вдруг бросилась бежать от незнакомца. В конце концов, бывают же любопытные журналисты, которых тянет пошутить на улице с детьми. И хотя шутки у него глупые – но это же не повод подозревать его в странностях?

– Нас вообще-то стоит поблагодарить: мы подарили сонному городку новую достопримечательность – разноцветного владельца паба! – усмехнулась Сесилия, но тут же серьёзно взглянула на сестру: – Как бы то ни было, бабушке с дедушкой об этом говорить нельзя!

– Ни в коем случае! И всё же интересно… что пошло не так? – задумалась Винни. – Чего дедушка хотел добиться, создавая радужный леденец «Недоросль»? А может, он был слишком старый? Я имею в виду леденец, конечно, а не беднягу Барри.

– Мы никогда этого не узнаем, потому что ни о чём дедушку не спросим.

– Ну и не надо! – Винни, как и Сесилию, мучила совесть, и ей хотелось думать и говорить о чём угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о разноцветном старике за барной стойкой и о журналисте с забавными усами и диктофоном. – Скоро вернутся мама с папой! Осталась всего неделя.

– Знаю, что это глупо, но мне так хочется встретиться с Робином ещё много-много раз! – Сесилия склонилась к зеркалу и намотала на указательный палец рыжевато-золотистую прядь. – Как думаешь, я ему нравлюсь?

– Конечно нравишься! – воскликнула Винни.

– Я и сама знаю! – Сеси раздражённо закатила глаза.

«Зачем тогда спрашивать?» – подумала Винни.

– Я просто подумала, не хочется, чтобы он… ну как сказать… – Винни замялась, подыскивая верные слова, чтобы не обидеть сестру.

– Чтобы он что? – Сесилия резко повернулась к сестре.

– Ну, не хочется, чтобы он встал между нами. Из-за наших конфет и всего прочего… Будет лучше, если мы не станем посвящать его во все подробности. – Винни с радостью делилась своим неожиданно обретённым мастерством с родными и даже с невезучими, но вот Робин…

– Встал между нами? Ничего такого не будет! Слушай, ты просто ревнуешь!

– Нет, что ты! – Винни вдруг охватило необъяснимое нетерпение. – Я не о том! Как ты не понимаешь!

– Всё я понимаю! – фыркнула Сесилия. – И я хочу встретиться с ним ещё много раз, прежде чем мы вернёмся в Лондон. Он здесь единственный нормальный парень!

Винни посмотрела прямо в глаза старшей сестре – такие же зелёные кошачьи глаза, как у бабушки. Надо же, раньше она не замечала такого сходства. А Сесилия? Она замечала? Сесилия выдержала взгляд Винни, только в изумлении чуть приподняла брови.

– Ну хватит! – заявила она и повернулась обратно к зеркалу. – Нагляделись!

Винни каким-то чудом на мгновение проникла глубоко в душу Сесилии и ощутила, что та чувствует к Робину. В мыслях у Сесилии царил невообразимый беспорядок, как в огромной коробке, в которую бросают всё нужное и не нужное, не находя другого места. Сесилия восхищалась Робином – и в то же время немного на него злилась. Она смотрела на него, пятнадцатилетнего, снизу вверх и нервничала при встречах с ним, раздражаясь, что он забывал, о чём они говорили, и все разговоры сводил к одному. Вот только к чему, Винни понять не успела. И это называется любовь?! Какой ужас! И всё же надо выяснить, что Робин успел узнать о волшебных лакричных леденцах.

– Сеси, о чём вы с ним разговариваете? – вкрадчиво спросила Винни.

– Обо всём на свете! О школе, о музыке… представляешь, в своей школе-интернате он слушает группы, которые давно вышли из моды… А вчера спросил, почему нам приходится столько работать с леденцами от кашля и в магазине. И ещё хотел узнать, что именно мы там делаем. И почему нам это нравится. – Сесилия вышла из ванной в комнату, и Винни пошла за сестрой по пятам, как Кошка за Робином.

– Ты ведь ему ничего не сказала? – встревоженно уточнила Винни.

Сесилия покачала головой и забралась на свою высокую кровать.

– Нет. Но ещё чуть-чуть – и рассказала бы.

«Ну вот, так я и знала!» – промелькнуло в голове у Винни, а вслух она произнесла:

– Он бы тебе не поверил и попросил бы наши чудо-монетки, чтобы попробовать и убедиться!

– Вот именно. И почему-то мне не захотелось с ним делиться. – Сесилия вытянулась на кровати во весь рост.

Винни вздохнула с облегчением.

– Он сказал, где живут его родители? Чем они занимаются? Есть ли у него братья или сёстры?

– Боже мой, Винни! Сколько вопросов! Ты ведёшь себя как та наша няня, от которой мы совсем недавно избавились. Стоило намекнуть, что мне кто-то нравится – она тоже выспрашивала, кто родители да чем занимаются.