— Пойдемте! — приказным тоном велел Анот, стреляя глазами. По нелепому взгляду я понял, что мужчина готов рискнуть карьерой и помочь в осуществлении опасного плана. Возможно вид беглеца Дита с переодетой дочерью родило в его душе надежду на смену прежних устоев и власти.

Внутри корабля ситуация в корне поменялась. Кон Анот сменил выражения лица с благодушного на озлобленный и отдал приказ схватить самозванцев и доставить к императору. Потом подошел ко мне и прошептал у самого уха:

— Иен лишил меня возможности перейти на следующий круг. Ты ответишь за его недальновидность!

Я устало опустил глаза, теряя всякую надежду.

Сидя в электрической клетке, которые использовали для перевозки крупных диких животных, размышлял о том, как долго еще смогу сопротивляться судьбе. Прутья мерцали, предупреждая о смертельной опасности, а мне казалось они отсчитывают последние часы моей никчемной жизни. Подвешенные под потолок клетки вызывали неприятные ассоциации с возможным будущем.

В суматохе, что случилась после падения платформы, совершенно позабыл, что теперь Александр Дит приходится мне двоюродным братом, что открывает безграничные возможности для осуществления многих прежних фантазий. Безусловно престол на Зене — планете небесных жителей — я занят не смогу, ведь рожден подобным своему отцу, бескрылым. Да и насколько я помню, стать во главе планеты может только белокрылый мужчина. Но! Почем и уважение обеспечены, как и шепот за спиною. Правда, теперь, это все просто размышления, которым не суждено осуществиться.

— Малик, о чем ты думаешь? — спросила, сидящая в соседней клетке, София.

— О судьбе! — предельно честно ответил девушке и поднял голову.

Сокия пыталась сыграть робкую и застенчивую принцессу. Ту, которой она никогда не была. Кокетливая улыбка не сходила с розовых пухлых губ. Глаза наполнились блеском и очарованием, но печаль с тоскою виднелись в них. И как бы не старалась приободрить легкостью и непринужденным разговором марианка, я ощущал тягучие нотки боли в голосе.

— Хватит! — рассердился на девчонку. Вскочил и заметался, словно зверь, по клетке.

Хотелось кричать, крутишь все вокруг или рвать на себе волосы, но изменит ли лысая голова нынешнего положения?! Злость и досада перемешались и жгучим клубком кололи где-то в районе ребер.

— Твоя одежда! — закричала София, вскакивая в подвешенной клетке и указывая на меня пальцем.

Рубашка, края которой расходились каскадом к низу, загорелась. Очевидно, я прижался к одному из прутьев. Затушил одежду, уселся на пол и стал размышлять, как мог остаться жив при соприкосновении с высоким напряжением металлических палок.

— Иен наполнил нас с тобой какой-то силой. Там у озера. Я чувствую, как в теле горит инородное тепло, — ответила на вопрос София, который произнес вслух, задумавшись.

А я, совершенно обезумев, схватил голыми руками электрические прутья. Темнота и боль. Когда очнулся, Сокия сидела зареванная в молящейся позе и просила Марину не оставлять своих детей в беде.

Хохот наполнил ангарный багажный отсек. Я не мог остановиться. Иен отдал свою мощь ради спасения ничтожного брата и ничего не значащей для него девушки. Одной из многих, которых он только использовал для осуществления своих целей.

…“Неужели ты влюбился старший Ан Брадос?”

Любовь всегда приносит надежду, даже если она чужая. В душе запылал уголек, который разжигал давно потухший костер стремлений. Пламя пожирало обиды и прежнюю тоску, даруя радость нового начала.

Мысль, выломать решетки и удрать, трусливо поджимая хвост, родилась в душе, но угасла, глядя на то какими глазами смотрит София. Дорожки слез не успели высохнуть, а краснота только начала наполнять растерянный взгляд. Брови причудливо изогнулись дугой в удивлении. Смех напугал девушку, а вид опаленной на руках кожи шокировал.

Улыбаясь собственным мыслям, я попробовал перераспределить бешеную злость в активную энергию. Исторический курс об этих умениях изучался в академии на предмете о забытых знаниях. Наискучнейшие занятия, на которые заставлял ходить Иен. Теперь стало ясно зачем.

Кожа на руке зарастала, а злость постепенно покидала душу, оставляя чувство опустошения. Отдача от использования особых способностей Ан Брадоса оказалась тяжкой. Нет, испытать физической боли не пришлось, а вот пустота внутри расползалась, словно масляное пятно на поверхности чистой воды.

Клетки пошатнулись, крейсер зашел на посадку, которая выдалась чрезвычайно неприятная, будто Кон Атон специально желал насолить брату некогда закадычного друга.

Лживый Виктор лично вышел встречать беглецов и разыскиваемого советника. На лице отражалось презрение, но стоило охранникам вывести настоящего императора Юмы, мужчину охватил страх. Глаза забегали, судорожно ища выход из опасной ситуации. Руки, которые держали какие-то бумаги, задрожали. Листы россыпью полетели на красивую дорожку, укрывая красные камни словно снегом.

Александр Дит презренно фыркнул, провоцируя Виктора сделать ошибку. Но вызвал обратный эффект, мужчина тряхнул головой, приводя мысли в порядок и велел собрать разбросанные приказы о нашей казни.

Он не стал долго размышлять о способе умерщвления. Для марианца с дочерью — веревка на городской площади. Так делали столетия назад, а ныне такая смерть символ позора и унижения. Для меня ссылка на рудники, что подобно долгому и мучительному удушению, ведь отравленный воздух горных высот не позволит дожить до старости. Видимо, Виктор трусил перед бунтом родовых домов, который мог подняться в случаи недостойного наказания для сына Ан Брадос.

А вот Вик из компании смертников выбивался.

— Вас, Викториан, — впервые прозвучало имя того, кто выдавал себя за императора, — мы казним немедля!

В следующее мгновение он выхватил оружие у одного из подчиненных и выстрелил в упор. Я сам от себя не ожидая подобного порыва, бросился наперерез смертельному лучу. Ярко- красный огонь прожигал тело, разрывая энергетические связи внутри. Он поглощал жизнь на пути своего следования.

Перед глазами пронеслось воспоминание, когда вся семья собиралась писать картину. Сидя на коленях отца и в обиде поджимая губы, я впервые почувствовал собственную неправоту, но признавать отказался. Возможно, будь времени чуть больше, смог простить себя и стать достойным сыном рода Ан Брадос.

Тело встретилось с холодным камнем, заливая его алой кровью. Душа трепыхалась, желая поскорее покинуть остывающее тело, но сила, которой поделился со мною Иен не позволяла ей сделать глупость. Энергия начала перераспределяться по телу, собирая последние отблески эмоций и воспоминаний о доме, чтобы затянуть частично нанесенный телу урон.

София

Малик закрыл Вика от выстрела, пожертвовал собственной жизнью. Не могла поверить в произошедшее и первые несколько секунд стояла, как вкопанная в землю, не шевелясь и боясь сделать вздох.