– Вы говорите «в то время», подразумевая, что вы больше не торгуете на фундаментальных данных так, как раньше? Если да, то как изменился ваш подход?

– На самом деле сейчас я применяю совершенно противоположный подход. Я торгую на угасании первоначальной реакции на заголовки. Отныне больше невозможно торговать на первоначальном движении, порождаемом выходом новости, потому что автоматические алгоритмы способны открыть сделку гораздо раньше меня. [Дхаливал имеет в виду алгоритмические программы, разработанные для мгновенного открытия сделок на основе слов и фраз в новостных заголовках.]

– Похоже, эти сделки, основанные на новостных заголовках, будь то сделки в направлении первоначальной реакции на заголовки, какие вы открывали в предыдущие годы, или же на ее угасании, как вы это делали впоследствии, были очень краткосрочными сделками. Когда вы начали заключать долгосрочные сделки?

– Примерно в 2016 году я начал понимать, когда на рынке происходят коренные изменения, в том смысле, что краткосрочные движения перерастают в более долгосрочные. Тогда я подумал: «Почему я трачу все свое время на попытки поймать краткосрочные движения, когда могу просто зафиксировать одно из этих больших движений и получить значительную часть годовой прибыли всего за одну сделку?» Именно тогда изменилось мое торговое мышление. Я решил: «Мне ведь не нужно быть правым всегда – мне просто нужно быть правым несколько раз в году». Торговля на новостях является непростой игрой. Она довольно утомительна в интеллектуальном плане. Когда я проанализировал свои торговые результаты, то обнаружил, что практически всю свою прибыль я получал от очень небольшого количества сделок, а это означало, что чистый доход во всех остальных сделках сводился практически к нулю. Почему же я тогда так заморачивался и открывал все эти сделки?

– В чем заключалась разница между сделками, способствовавшими увеличению ваших прибылей, и теми, которые их не приносили?

– Самыми прибыльными оказались сделки, основанные на совершенно неожиданных событиях.

– Было ли изменение в вашем подходе в основном связано с введением более строгих ограничений на сделки, которые вы совершали, и с желанием удерживать эти сделки в течение более длительного периода?

– Не совсем. Ключевым изменением стал переход к сделкам, основанным на более широком макроэкономическом анализе.

– Например?

– В июле прошлого [2019] года я открыл короткую позицию по фьючерсу S&P, что, вероятно, было моей крупнейшей сделкой за всю карьеру. Я чувствовал, что высокопоставленные политики недостаточно стараются снизить риски спада в экономике. Рост заработной платы и производство замедлялись, а экономические данные в ЕС выглядели просто ужасно. Основываясь на моих исторических аналоговых моделях, я чувствовал, что при том экономическом режиме, в котором мы пребывали, фондовый рынок был подвержен просадке.

– Где именно вы открыли короткую позицию?

[Дхаливал показывает мне график, указывающий на узкую консолидацию, формирующуюся около вершины более широкого диапазона вблизи исторических максимумов.]

– Конечно, сейчас мы знаем, что произошло: рынок впоследствии пробил сверху вниз нижнюю границу диапазона, но в то же время консолидация вблизи исторического максимума – это паттерн, который легко мог привести к новому подъему. Что бы произошло, если бы рынок начал подниматься к новым максимумам? Сколько места вы бы дали рынку для отработки?

– Немного, потому что я делал расчеты на основе ряда моих краткосрочных фундаментальных индикаторов. Кроме того, я разделил сделку между короткими позициями по срочным сделкам по S&P и покупкой опционов-пут по S&P. Опционам-пут я дал больше пространства для отработки.

– Как вы решаете, когда открывать сделку, если рынок торгуется в широком диапазоне на тех же фундаментальных данных, что и S&P? Предполагаю, что ваш стоп был бы значительно ýже рыночного диапазона.

– Я бы не стал продавать S&P в нейтральной зоне. Я бы входил ближе к вершине диапазона.

– Итак, если у вас «медвежий» настрой, а рынок находится в широком диапазоне, то, когда рынок достигает вершины диапазона и неясно, совершит ли он отскок или пробьет уровень и пойдет к новым максимумам, вы будете склонны открывать короткую позицию, потому что ваши фундаментальные модели предполагают, что цена с большей вероятностью пойдет вниз. Является ли это правильным описанием того, как вы определяете время сделки на основе фундаментальных данных?

– Да, но при условии, что в случае значительного развития не имеет значения, где находится рынок в пределах диапазона.

– Полагаю, что под «значительным развитием» вы имеете в виду новостное событие, влияние которого, вероятно, будет долгосрочным. Но возникает вопрос: что, если последствия такого события противоречат вашим фундаментальным ожиданиям?

– Я бы вошел на событии, если бы оно было достаточно большим. Мое желание зарабатывать деньги сильнее, чем мое желание быть правым. Кроме того, я не ищу подтверждающих сигналов – я ищу опровергающие сигналы. Меня волнует только то, могу ли я ошибиться. Если обнаруживается значимое неблагоприятное событие, это может означать, что мои модели ошибочны.

* * *

Через несколько недель после нашего интервью S&P 500 пробил уровень максимума и в последующие месяцы продемонстрировал большой рост. Это ценовое движение вызвало последующие вопросы и ответы по электронной почте.

– Все экономические причины, которые вы упомянули для открытия короткой позиции по S&P во время нашего интервью, по-видимому, также применимы и в четвертом квартале [2019 года], когда рынок пошел прямолинейно вверх. Я не понимаю, почему те же самые фундаментальные факторы не предполагали бы открытие «медвежьей» позиции в четвертом квартале, где такая же торговая позиция была бы совершенно неправильной. В чем заключалась разница между открытием вами сделки тогда [в конце июля 2019 года] и четвертым кварталом, когда вы воздержались бы от короткой позиции?

– Мой прогноз по некоторым ключевым экономическим индикаторам на четвертый квартал действительно был «медвежьим». Однако в этом квартале ФРС изменила свою политику и открыла краны для ликвидности. Мое исследование показало, что в то время их действия перевесили бы причины для «медвежьего» настроя (ухудшение экономических данных). Так что большую часть этого периода я оставался в стороне.

* * *

– Какая сделка была для вас самой болезненной?

– В декабре 2015 года состоялось большое заседание ЕЦБ. На этом заседании ожидалось, что ЕЦБ понизит ставки и проведет количественное смягчение. Я заранее провел фундаментальный анализ и был полностью готов к развитию событий. Я знал, чего ожидал рынок и какой могла бы быть сделка, а какой нет. Мы все сидели в офисе и ждали новостей. Примерно за 5 или 10 минут до ожидаемого официального объявления в Bloomberg появился заголовок из FT [Financial Times]: «ЕЦБ принял шоковое решение, оставив ставки без изменений». Я видел ссылку на источник FT и подумал, что данная информация, должно быть, достоверна. Это сообщение было настолько неожиданным, что я подумал, что это будет лучший день в моей карьере, если оно окажется правильным. Я решил рискнуть и сразу же начал покупать евро и продавать Euro Stoxx 50. Но сообщение оказалось неправильным. ЕЦБ понизил ставки. Рынки развернулись настолько быстро, что, даже несмотря на немедленное закрытие моих позиций, я в конечном итоге вышел из рынка на экстремальных значениях того движения. За несколько секунд мой капитал упал ниже шестизначного числа.