— Не могли бы вы, милая гостья, поторопиться со своими мыслями и шагнуть ко мне?

— Иди скорее. Ничего не бойся, — прошептал Туман сзади.

— Да, да! Ступайте сюда и расскажите, кто такие пираты.

Невольно всплыл ответ: воры. То есть не воры, а свободные, вооруженные ребята.

Страшно неловко. Я вложила свою руку в руку командира стражей. Чем быстрее у меня будет кабриош, тем лучше. Я пошатнулась — скиамас подтянул ближе к краю радужной лужи облако, цепко держась за меня.

Чашечки заскрипели, когда я ступила на них. Хрустнуло. Я посмотрела вниз — мгла немного рассеялась, нижние облака разошлись, являя просвет, и вдалеке блеснула водная гладь. До нее этажей двадцать. От шока почудилось, что чашечное облако прогнулось, равновесие искривилось, меня потянуло к воде. Но, к счастью, инстинкт самосохранения заставил ноги попятиться, отступая от края.

Когда я подняла голову, Туман уже исчез и радужная лужа тоже. Остались только бесконечные просторы, затянутые белесой дымкой, среди которых плыли вихрастые облака.

— А где…? — я обернулась к скиамасу, но его и след простыл. Леденящий ужас окружил меня армией призраков. Вот-вот — и они разорвут меня на кусочки.

Но плот из склеенных чашек подо мной устойчивый, что бы мне ни чудилось от страха высоты. Прочь панику. Если Туман и скиамас ушли, значит, так нужно.

Потянул пыльный ветерок, у меня защекотало в носу. Я чихнула.

— Такое впечатление, будто банку с молотым перцем рядом открыли, — услышала свою мысль. — Словно произнесла себе на ухо.

Рядом никого.

— Или никого не видела лишь я?

— Да что за..? Откуда звук?

Мой рот оставался плотно сомкнутым. Свет на мгновение погас, точно луна, пробегая мимо, заслонила солнце. В вышине за белесой дымкой светилось два месяца, похожих друг на друга, как зрачки.

— За мной наблюдают? — Голос родился в воздухе и исчез.

Внизу зашумела вода, все громче и громче. Дымка вокруг густела. Я прислушалась.

— Не вода шумела. Шептали тысячи голосов. Моих голосов.

Равновесие вновь ускользнуло от меня. Паника выжигала кислород в легких.

— Где здесь, среди мглистого тумана, взяться кислороду? Этот туман уже проник в меня и мутил рассудок.

Голова кружилась, ноги подкашивались. Я села на склеенные чашки — побитые бока больно кололи кожу через тонкую ткань штанов. Гул голосов набирал силу.

— Теперь различаются отдельные фразы. Но не ясен смысл. Голоса мои, интонации разные. Они летели ко мне.

Трудно сидеть. На меня давила атмосфера. Дымка поглотила почти все — я не видела ничего дальше двух метров.

Через считаные секунды за бортом фарфорового облака забурлила вода.

— Облако опустилось или вода поднялась? — я едва расслышала свою мысль среди тысяч иных. — Бежать бы, спасаться, но куда?

Пузырьки заползали на облако, вода просачивалась сквозь щели между чашками. Я не нашла сил подняться, ошалело наблюдала, как фарфоровое облако тонуло, как бурлящая вода окутывала меня в объятья.

— Теплая, ласковая, томно шумящая.

Я набрала полные легкие воздуха, и она поглотила меня. В носу щипало, под веками пекло, в горле першило. Я барахталась — так легче терпеть.

— Где я?

Глаз не открыть. Я до последнего старалась не чихнуть, но в конце концов не сдержалась — и выпустила драгоценный кислород. Следом невольно втянула… не воду.

Подо мной оказалась жесткая поверхность, но хорошо, немокрая. Под веками перестало жечь, и я разомкнула их. Туман, сидя рядом, склонился ко мне и неуклюже погладил по волосам.

— Сияна, как ты?

— Триир, отойди, — послышался голос скиамаса. — Поднимайтесь, милая гостья.

Дракон отпрянул, а я быстро села и осмотрелась. Белые стены конусом тянулись ввысь, по ним вились кольца. Мы внутри ракушки? Неважно. Главное, Туман рядом.

— Возьмите кабриош.

Справа от меня нарисовался скиамас, протягивая стеклянный шарик. По размеру он чуть крупнее таблетки, в нем словно плавала букашка. Я сжала его большим и указательным пальцами и поднесла к лицу: в воде бултыхалась моя копия. С ума сойти...

— Не тяните время, милая гостья. Глотайте скорее. Этим запейте.

Я уставилась на новенькую фарфоровую чашечку в его руке. Точно из таких состояли склеенные облака. В чашечке темнела жидкость, похожая на кофе. Но пахло от нее смесью арбуза и горчицы.

Немного помедлив, я закинула в рот шарик и залпом осушила чашку. На вкус лучше, чем на запах. Правда, боюсь, щи с пряниками куда вкуснее. Или селедка с мороженым.

Скиамас забрал чашку и не глядя метнул себе за спину. Она утонула в стене конуса. Полетела присоединяться к новому облаку? Ничего себе!

— Что же, замечательно! — командир стражей хлопнул в ладоши. Кольца звякнули. — Отправимся в путь. Следуйте за мной, милая гостья.

Стены в ракушке подозрительно пусты, а мебель — стол с множеством колбочек и чайным сервизом, стулья, кушетка, на которой я сидела, — стояла ближе к середине. Скиамас прошел сквозь белое полотно стены. Запрокинув голову, я озадаченно посмотрела на Тумана. Он с силой похлопал меня по плечу.

— Ты хорошо справилась.

— Наблюдал за мной?

— Чуток. Ты почти не струхнула.

Ага, со стороны не видно, как у меня сердце холодело от ужаса. Наверно, мой взгляд ясно передал мысли, потому что Туман добавил:

— Прости, предупреждать нельзя. — Он поджал губы, осматривая меня. Я покосилась на свою одежду. Удивительно, сухая.

— Часть меня будет вечно барахтаться в воде внутри?

— Это лишь магическая иллюзия. Она через ассоциации влияет на подсознание. Ты получила шифр, и благодаря ему в тебе выстроится прочная стена, что будет тебя защищать от ментальной магии. Так объясняла мне Мерабадикадилена.

Я поднялась на ноги и улыбнулась Туману, заглядывая в серые глаза. Сколько минут я провела в одиночестве? За сутки отвыкла барахтаться в трудностях сама. Каким упрямым оболтусом он бы ни был, но без него плохо. Как на него можно долго злиться?

Противно от себя... Полчаса назад я рвалась прочь от него, меня разъедала обида.

Полчаса назад его взгляд потух, когда я заявила: больше не хочу быть драконицей. А сейчас он с легкой улыбкой рассматривал мое лицо, осторожно поправил мне волосы.

Если бы получилось его уговорить на церемонию... А потом доказать, что быть человеком лучше, чем драконом, и забрать его домой.

Но никакие изощренные доводы не помогут, если он не полюбит меня.

Я сокрушенно потупилась.

— Пойдем?