Со временем в душу Стебловой прокралась коварная мысль, что никто, кроме нее, не должен претендовать на роль новой хозяйки. Ужаснувшись игре своего воображения, она тут же прогнала навязчивую идею стать госпожой Мартовой. Она спрашивала себя, откуда могла ей прийти в голову такая несуразица. Но чем больше она гнала эту мысль, тем справедливее ей казалось претворение ее в жизнь. Потом она успокоилась и критически смотрела на свои мечты, как на разгулявшуюся фантазию неудовлетворенной женщины. Однако появление в жизни Георгия Ивановича Литы с новой силой всколыхнуло былые мечты. Елена почувствовала себя обманутой, хотя никаких авансов за долгие годы она не получала. Ее воспринимали как хорошую экономку и только.

Молодое поколение Мартовых, Иван с Милой, не оправдали ее надежд. У них там, на Западе, совсем крыши посъезжали. Отвыкли скандалы закатывать, угрожать, требовать. Они просто смирились и решили поиграть в «Мы с папой больше не дружим!». Что она одна может предпринять? Кажется, был момент, когда ей едва удавалось владеть собой, но теперь она немного успокоилась. Что совсем не означает — смирилась. Интересно, что задумал Мартов? У нее мурашки по спине пробежали от одной мысли, что нужно будет войти в квартиру на Манежной площади. Семь комнат, полных призраков и воспоминаний.

— Елена Васильевна, я вас не слышу! Вы поняли, о чем я говорю? — Мартов сильнее прижал трубку к уху.

— Да, да, сейчас же займусь этим. Сама проконтролирую. Не волнуйтесь, все будет хорошо.

— До свидания, Еленочка. Скоро увидимся.

— С нетерпением жду вас, всего доброго.

Положив трубку, Мартов повернулся к Лите, лежавшей рядом на кровати. Она загадочно улыбалась и вдруг сказала:

— Знаешь, у меня такое чувство, что сказка закончилась. Мы вернемся. Ты погрузишься в работу, и таких волшебных минут больше никогда не будет.

— Ты права только в одном, что время неповторимо, а в остальном я с тобой не согласен. Нам предстоит многое открыть друг в друге, и никакая работа не сможет этому помешать. Ты ведь не будешь с утра до вечера сидеть рядом с часами, ожидая моего проезда. Ты только увидишь библиотеку и, боюсь, я не смогу тебя оттуда вытянуть, пока ты сама не захочешь этого. — Мартов обнял прижавшееся к нему стройное тело. Вдохнул уже родной запах чистых волос. — Учись, девочка. Этот груз никогда не помешает.

— Гера, а как насчет домашних хлопот? Я не привыкла, когда меня спрашивают, что я хочу на обед.

— Думаю, это не самая плохая привычка. К тому же Стеблова — отменный повар. Через два дня ты сможешь в этом убедиться. Найди себе какое-нибудь хобби, а париться на кухне предоставь ей, договорились?

— Значит, ты никогда так и не узнаешь, умею ли я готовить? — освобождаясь из его объятий, спросила Лита.

— Никогда не говори «никогда». Пока же обстоятельства складываются в твою пользу, неужели не видно преимуществ?

— Мне трудно судить. Твоя Стеблова меня не переваривает, и я не знаю, как у нас сложатся отношения. Просто можно обойтись без чужого человека в доме и сократить ненужные расходы. Я уверена, ты платишь ей немалые деньги.

Мартов поднялся с кровати и набросил на себя легкую рубашку. Он предполагал, что этот разговор опять возникнет. Лита не была изнеженной девушкой, чурающейся домашней работы. Однако ему нужно было деликатно дать ей понять, что он на ее стороне, но не хочет обижать женщину, столько лет проработавшую в их семье. По крайней мере, до тех пор, пока ему будем не в чем ее упрекнуть.

— Милая, заботы о таком большом хозяйстве просто сломают тебя. Ко всему нам придется часто выходить в свет. Это требует немало времени и сил. Ты будешь чувствовать себя обязанной все успевать, и единственное, на что у тебя перестанет хватать времени, — это на общение со своим мужем. Я ценю, что ты умница, но давай временно ничего не будем менять. Посмотришь сама, что я не говорю глупости.

— Хорошо. Ты откроешь для меня еще одну, не известную ранее сторону жизни. Купаться в роскоши, не шевеля при этом и пальцем, — в голосе Литы послышались нотки обиды.

— Ты еще не знаешь, какой это каждодневный труд — быть моей любимой женой, — улыбнулся Мартов. — И потом, ты забыла о том, что мы должны поскорее заполнить пустоту дома звонкими голосами наших ребятишек.

— Я хочу этого больше всего на свете!

— Вот и прекрасно. Будем считать первую семейную сцену удачно разыгранной. Теперь предлагаю быстро привести себя в порядок и отправиться позавтракать в какой-нибудь уютный ресторанчик.

— Слушаюсь! — Лита приложила ладонь к голове. Георгий недоуменно поднял брови.

— Ты хоть причешись, а то я, в прошлом человек, прошедший армию, такого вольнодумства не потерплю.

И прежде, чем Лита поняла, серьезно он говорит или шутит, Мартов громко рассмеялся.

Елена Васильевна приехала в городскую квартиру Мартова за час до того, как работники из службы «Хозяюшка» должны были начать уборку. Конечно, все эти годы за квартирой следили, проверяли сохранность вещей, проветривали. Делалось это по инициативе Стебловой. Однако заходить в квартиру ей не приходилось до сегодняшнего дня. Она стояла перед входной дверью, чувствуя, как безотчетный страх сковывает ее тело. Непослушные пальцы все-таки справились с ключами. Открыв дверь, Елена Васильевна перекрестилась и перешагнула порог. Немного больше, чем положено, пыли, спертый воздух. Слава богу, убраны черные покрывала с зеркал. Больше всего она боялась увидеть именно это.

Какая глупость — думать, что через столько лет здесь останутся признаки тех траурных дней. Знакомые повороты, квартира большая, светлая, только как-то не по себе становится от непривычной тишины, безжизненности и обреченной пустоты. Конечно, все это можно снова наполнить привычной суетой, но в ушах Елены Васильевны стоял глухой хлопок навсегда закрываемой за хозяйкой двери, а потом она увидела, как четверо мужчин выносят из квартиры безжизненное тело. Стеблова закрыла глаза, опершись о стену. Получается, Мартов уже смог переступить через эти воспоминания, если хочет похвастаться очередными городскими хоромами перед молодой женой? Хорош… Думает, достаточно вытереть пыль и вымыть полы, и вместе с водой по стокам помчится вся грязь, которая копилась здесь долгие годы. Ох, уж этот любитель русской поэзии. Тонкая натура, способная растоптать любого неугодного человека.

Елена сняла куртку — все-таки за окном октябрь, а в квартире тепло. Собравшись с духом, зашла в спальню Светланы. Здесь все было, как при хозяйке. Аккуратно застеленная широкая кровать, давно забывшая любовные ласки и стоны, хранящая память о слезах, бессонных ночах и молитвах о прощении души. Столик у трюмо заставлен косметикой, фотографиями детей, внука. У Елены сжалось сердце — как же долго длилось одиночество этой несчастной женщины. Она держалась изо всех сил, а когда их не стало, решила покинуть бренный мир, в котором разбились на мелкие осколки ее девичьи мечты.

На тумбочке у кровати — магнитофон. Светлана любила начинать день с хорошей музыки. Она сама неплохо пела, танцевала. Будучи в хорошем настроении, любила вспоминать, как в детстве ходила в музыкальную школу, что у нее абсолютный слух.