— Я даже не хочу, чтобы он общался с моим сыном. Это ни к чему не приведет. Дедушке все равно, есть у него внук или нет. Как раньше ему не было дела до нас, так и теперь — до моего малыша. Когда мама плакала в трубку, говоря, что очень скучает, я ей верила. От него я не слышала никаких нежностей в адрес Радика. Он только сухо интересовался нашим самочувствием. Он никогда никого не любил. Зачем этот спектакль с женитьбой? Стеблова убедительно просит нас повлиять на него. Господи, неужели она до сих пор не поняла, что его решения не зависят от мнения окружающих? На старости лет решил поиграть с молодой куклой. Пусть так, я в этом представлении не хочу участвовать. Я давно решила для себя, что не стану больше стучаться в эту закрытую дверь. Ему нужно наше присутствие, чтобы поддержать ореол гармоничного человека, и только. Не собираюсь ему помогать в этом, впрочем, и мешать тоже. Ванечка, я высказываю только свое мнение и ни за что не агитирую тебя, — закончила Мила.

— Тем не менее я полностью согласен с тобой. С этого момента я — сирота.

История удивительным образом повторялась. Новое поколение Мартовых повторяло категоричность поведения их отца. Они осуждали его, сами с легкостью отказываясь от общения с близким человеком.

Понимая щекотливость ситуации, Лита не задавала вопросов, и так все было ясно. Знакомство с детьми Георгия откладывалось на неопределенный срок. Ей было это неприятно и, главное, непонятно. Она пыталась поставить себя на место взрослых детей, которым сообщают, что у них скоро появится мачеха. Казалось, в этом возрасте можно уже ни о чем не беспокоиться и радоваться тому, что отец нашел близкого человека. Единственное, что приходило ей в голову: Иван и Мила боятся, что их отец женится на коварной, корыстной женщине, которой нужно от него только его состояние, благополучие и достаток. Чтобы развеять их сомнения, Лита с первых дней знакомства предлагала Мартову познакомить ее поближе с его детьми. Но он почему-то откладывал это. Он не дал ей даже поговорить с ними по телефону. Она смогла бы найти нужные слова, чтобы завязался хоть какой-то контакт. Она смогла бы тактично объяснить, что любит Георгия, а не те привилегии, которые дает замужество с ним. Лита не хотела думать, что Иван с Милой не нуждаются в отце как таковом и значение для них имеет только его власть и могущество. Ей трудно было разобраться в том, как росли его дети, в домашней обстановке семьи. Лита решила поговорить об этом с Еленой Васильевной. Та всегда была рядом, а значит, знает ответы на многие вопросы. Может быть, даже сумеет повлиять на упрямцев, поможет изменить их решение игнорировать отца. Наверняка его это беспокоит больше, чем он хочет показать. По возвращении из свадебного путешествия Лита дала себе слово обязательно поговорить со Стебловой.

Мартов не хотел даже и думать, что сын и дочь будут и дальше игнорировать его и Литу. Он никак не хотел проводить аналогию с его отношением к матери. Он так и не простил ей прихода в их семью Олега Викторовича. Потерявшая покой женщина благодаря бабе Любе все время была в курсе дел сына. Тайные разговоры стали обязательным ритуалом два-три раза в месяц. Часто Нина Петровна подъезжала к дому, где теперь жил Георгий, и ждала, пока он выйдет.

Однажды он заметил ее. Первый разговор за долгую разлуку состоялся, так и не приведя к долгожданному для матери миру. Это был воскресный день, и Мартов вышел на обязательную прогулку с Ваней. Светлана поехала на вокзал встречать родителей, собравшихся навестить их. Баба Люба готовила праздничный обед, а он с двухлетним сыном решил пройтись по парку неподалеку от их дома. Декабрь не баловал зимними морозами. Было слякотно, сыро, зябко. Мартов пожалел, что вышел без головного убора. На волосы падал холодный мелкий дождь. Ваня, не обращая внимания на серость и неприветливость утра, с радостью семенил по мелким лужицам. Светлана уж точно прервала бы такое занятие сразу, а Георгий разрешал мальчику порезвиться. Ну как же не дать ребенку побарахтаться в грязи? Это лишило бы его удовольствия. Придется постирать брючки и основательно вымыть обувь, но эти хлопоты — мелочь в сравнении с тем чувством, которое переполняет крохотное существо, исследующее мир. Георгий с удовольствием наблюдал за сыном. Свободного времени у Мартова становилось все меньше. Учеба в университете требовала полной отдачи. Он до изнеможения занимался, читал дополнительную литературу. Он должен быть только лучшим, иначе все теряло смысл. Все его правила, ограничения, отказ от элементарных житейских радостей были подчинены одной цели. Он должен был расти, вызывая чувство гордости у всех, кто знал его близко. Родители Светланы, да и она сама, еще не знают, насколько далеко простираются его планы. Фамилия Мартова зазвучит, а потом подрастет Ваня, и он научит его тоже быть сильным. Научит жить во имя идеи, подскажет, как стать личностью, а не раствориться в бесконечном потоке жизни. Пока он еще слишком мал, этот малыш, полная копия Светланы, только с карими, огромными глазами. Но он уже сейчас проявляет характер. Это хорошо. Оконная замазка — это не мужчина. Ребенку нужно внимание. Зная, что домашние хлопоты практически полностью на бабе Любе, он считал, что мальчиком пока должна заниматься Светлана. Чем ей, черт возьми, еще заниматься? Жена не разделяла его мнения, она вообще становилась слишком придирчивой к нему. Бурчала на всех подряд, доставалось и Ване. Этого Георгий просто не выносил.

— Если у тебя есть какие-то претензии ко мне, не смей отрываться на мальчишке! — сурово сдвинув брови, однажды сказал Мартов.

В тот день они собирались пойти на выставку, но неотложные дела помешали ему в выходной остаться дома. Тогда Светлана начала выражать недовольство всем подряд. Пришлось осадить ее пыл. Она надула губки и вздумала обижаться. Георгий знал, что это ненадолго, и почти не обращал внимания на подобные демонстрации характера.

Сегодня тоже Светлана решила, что она слишком засиделась дома, и поехала сама встречать родителей. Хотя он прекрасно мог сделать это. Пусть. Наверное, бездельничать годами действительно тяжело. Мартов не знал такого состояния. Сколько себя помнил, его всегда радовала возможность работать, познавать, расти. В этом он видел смысл своей жизни. А супруге никто не мешал проводить время так, как ей хотелось. Нравится не работать — пожалуйста, не желаешь учиться — что ж поделаешь. Даже баба Люба, безоглядно любившая внучку, качала головой. В разговоре с дочкой по телефону не жаловалась, напротив, каялась.

— Я виновата, сама приучила ее ничего не делать. Пока я рядом, это ничего, управлюсь как-нибудь, а потом как же, доченька?

Все нужно делать вовремя, считал Мартов. Сейчас у малыша пора шлепанья по лужам. Пусть, научится еще ступать чинно и важно. Погруженный в мысли, Георгий не спеша шел за маленьким исследователем. И внезапно почувствовался какой-то дискомфорт. Мартов не мог понять причину своих ощущений. Продолжая наблюдать за малышом, безотчетно оглянулся: метрах в тридцати от них остановилась женщина в знакомой каракулевой шубе и шапке. Она надевала этот подарок отца в исключительных случаях. От неожиданности он растерялся и продолжал смотреть на нее, не шевелясь. Ваня продолжал потихоньку шагать дальше, и только жест матери привел Георгия в чувство. Она показала ему на малыша: мол, следи, и Мартов подбежал к сыну. Взял его за руку и пошел навстречу матери. Она стояла, чувствуя, что от волнения ноги не слушаются ее. Сколько раз она тайком наблюдала за сыном, невесткой, внуком, которого поначалу катали в коляске, а потом она уже могла разглядеть его. Малыш подрос, рано начал ходить, и неуклюжая походка внука напоминала ей первые шаги маленького Георгия. Сейчас они подойдут совсем близко.