Увидев, как Гарик поднял руку с пистолетом, упал на сиденье. На голову посыпались осколки стекла. Когда выстрелы прекратились, осторожно приоткрыл дверь. Послышался звук удаляющихся шагов. Выскочив на дорогу, Казимир бросился догонять убегающего Гарика. Непонятная слабость не давала разогнаться. Но мало-помалу расстояние между ними начинало сокращаться. Услышав Казимира, Гарик на мгновение остановился, оглянувшись, вскинул пистолет. «Марго» дважды дернулся в его руке. Казимир почувствовал, как горячий свинец ударил в плечо, но не остановился. Где-то за спиной взревел и, пару раз чихнув, замер движок уазика. Послышались крики людей, топот множества ног, но враг был уже близок, и не существовало силы, способной остановить Локиса.

Гарик давил и давил на спусковой крючок, не замечая, что затвор замер на задержке, лишь в последнее мгновение, отбросив в сторону бесполезный пистолет, стал в стойку, изготовившись принять бой. Казимир не рассуждал, действовал скорее автоматически. Не обращая внимания на плетью повисшую левую руку, попытался ударом ноги сбить Гарика. Тот успел увернуться и нанес жестокий удар в раненое плечо. Казимир едва не взвыл от резкой боли, но ярость была слишком сильна, чтобы отступать. Страшным ударом отбросил Гарика в сторону. Тот, пятясь, зацепился за выбоину на растрескавшемся асфальте, едва не упал, только чудом сохранил равновесие. Зарычав, Гарик бросился на Казимира. Старался бить по раненой руке. Сил уклоняться у Локиса уже не осталось, вцепившись смертельной хваткой в горло противника, Казимир всем весом обрушился на него и, наконец, свалил на землю. Гарик упорно сопротивлялся, схватил подвернувшийся под руку камень, стал с силой бить Казимира, стараясь попасть по голове.

Казимир не пытался защищаться. Вся его сила, вся воля сконцентрировались сейчас на горле Гарика, он, уже теряя сознание от боли и потери крови, продолжал душить его, пока свет не померк в глазах…

— Кто там? — донесся голос Веры из железной коробки.

— Это Николай. Простите, что так поздно. Но мне очень нужно с вами переговорить. Разрешите подняться? — сбиваясь, пробормотал он.

— Николай?! Но откуда? — удивленно воскликнула Вера. — Да, конечно, заходите!

Дверь щелкнула. Николай, преодолевая неуверенность, потянул ее на себя. В тишине подъезда за спиной оглушительно звякнул замок. «Назад путь отрезан, теперь только вперед», — решил для себя Николай и, не дожидаясь лифта, взбежал по лестнице. Вера, чуть растерянная, с округлившимися от неожиданности глазами, стояла на площадке и смотрела на громко топочущего по ступеням Николая.

— Еще раз простите, но я не мог дождаться утра, — начал он, поднявшись.

— Может, мы все же войдем в квартиру? — стараясь скрыть волнение, предложила Вера.

— Да, разумеется! Извините меня, Вера, но я вам должен многое сказать. Я очень волнуюсь и совершенно забыл все, что подготовил. Можно попросить у вас кофе? — не дожидаясь, пока Вера запрет дверь, выпалил Николай.

— Без проблем. Раздевайтесь, проходите на кухню. Кофе я сейчас сварю.

Войдя в крошечную, будто игрушечную кухоньку, Николай остановился, не решаясь произнести подготовленную речь.

— Ну что же вы? Я вас слушаю. Вы меня простите, Николай Владимирович, что я так вас подвела, просто обстоятельства оказались сильнее меня. Я не смогла даже позвонить. Когда я немного пришла в себя, было уже поздно. Я вам обещаю, что через пару дней улажу все вопросы. Пожалуйста, не сердитесь на меня. Это просто случайность. Такое больше не повторится.

От ее слов Николай на время вовсе потерял дар речи. Он только стоял истуканом посреди тесной кухни, заставляя Веру проделывать чудеса акробатики, чтобы, не дай бог, не зацепить его. Наконец терпение ее лопнуло.

— Николай Владимирович! Неужели вы не видите, что мешаете мне! — с ноткой раздражения воскликнула Вера, смутив его окончательно.

— Извините, Вера, я понимаю, что явился не вовремя! Мне нужно было позвонить, предупредить, но я забыл телефон в офисе. Я, пожалуй, пойду, — упавшим голосом сказал Николай и в одно мгновение, окончательно поникнув, направился в прихожую.

— Постойте! А кофе? Кроме того, вы хотели мне что-то сказать! — схватила его за рукав Вера.

— Да, только я вдруг подумал, что разговор сегодня неуместен. Простите меня.

— Что вы, в самом деле! Я вполне нормально себя чувствую, если необходимо, я завтра же выйду на работу! — начала злиться Вера. — Садитесь, а то кофе…

Коричневая шапка восхитительно пахнущей пены уже преодолела край джезвы и обрушилась на конфорку, заливая голубое пламя горелки.

— Ну, вот и кофе сбежал, что сегодня за день такой кривой! — в сердцах воскликнула она, выключила газ и вдруг расплакалась.

Слезы окончательно выбили Николая из колеи. Он, не сознавая, что делает, привлек Веру к себе и, гладя по растрепанным волосам, вдруг заговорил:

— Верочка, милая, единственная, прошу тебя, не плачь, у нас все будет хорошо, я не позволю тебе страдать. Ведь это недопустимо, чтобы любимая женщина плакала из-за пустяков, ну не задался день, ну сбежал кофе, подумаешь! Главное, что мы вместе! Я ведь безумно люблю тебя! Как же ты не видишь этого? Родная моя!

Вера неожиданно затихла, прекратила всхлипывать и, чуть подавшись назад, запрокинув голову, посмотрела в глаза Николаю.

— Это неправда! Такого просто не может быть! — взволнованным шепотом произнесла она, изо всех сил желая услышать неловкое признание в любви еще раз.

— Я люблю тебя! Прошу, стань моей женой, — одними губами прошептал Николай и, не отрываясь, посмотрел в ее огромные, невероятные, васильковые глаза. Слезы исчезли, только ослепительное счастье светилось в них.

— Повтори, что ты сказал! — умоляюще попросила Вера.

— Я люблю тебя! — что есть силы крикнул Николай.

Вера порывисто прижалась к нему, обхватила руками за шею, долгожданным поцелуем впилась в его твердые горячие губы.

Небо обрушилось на землю. Сладостное безумие царствовало в эту ночь. Они познавали себя. Сходили с ума. Умирали в объятиях и возрождались вновь. Любили и не могли насытиться любовью. Это была их ночь, яростная, неповторимая, какая случается только раз в жизни, да и то не у всех.

Перед рассветом Вера, пошатываясь от слабости, добралась до кухни и, присев на табурет, спросила:

— Коля, ты кофе будешь?

— Мне кажется, ты уже предлагала мне кофе, но я так его и не дождался. Погоди, я сейчас сам сварю, — ответил он, с трудом поднимаясь на ноги. Голова кружилась, но во всем теле была восхитительная легкость. Еще совсем немного — и можно воспарить.

Он, осторожно ступая, дошел до плиты. Покачал головой, взял джезву, добрался до крана, тщательно вымыл, наполнил водой, вернулся к плите, повернул кран. Газ с легким шипением вырвался из горелки. Загудело голубое пламя. С негромким стуком джезва опустилась на решетку.