— Литлвиладж выбрали местом проведения финала «Золотой реторты».

Я округлила глаза. Вот это новости! Даже не знаю, радоваться мне этому, или пугаться.

— Пра-авда?

— Правда-правда! Отису депешу из Сити прислали. Это такая честь для нас, такая честь! Мы просто не можем ударить в грязь лицом перед гостями со всей Бревиллии и заграничными участниками. О! Шампанское! По бокальчику?

Я пожала плечами, безмолвно соглашаясь, и мы свернули к шатру виноделов. Сначала мы просто хотели взять со специального столика пару фужеров с шипучим напитком, но потом передумали и свернули к кофейне, находящейся тут же, на площади, и по случаю всеобщего веселья устроившей распродажу своих знаменитых шоколадных пирожных. Ну и шампанское тоже взяли.

Взрывы хохота из-за соседнего столика сообщили нам о том, что шампанское из ярмарочного городка в кофейню принесли не только мы.

— Да ну! — долетело до нас со стороны этих весельчаков. — Ещё скажи, что ты бы устоял, окажись под одной крышей с такой кралей.

— Ты думай, что говоришь! Мне Салли мои собственные яйца на завтрак пожарит, если я хотя бы в мыслях позволю себе не устоять.

— Зануда ты, Ник. А по нашему алхимику сразу видно, что он не из таких. Зуб даю, он уже успел разложить маленькую гордячку. Иначе с чего бы ей ещё по его лавке порхать? Благодарит за сладкие ночи.

Я покраснела и в ужасе уставилась на Мардж. Она нахмурилась.

— Не слушайте, — посоветовала негромко. — А лучше не обращайте внимания. Мало ли, что дураки болтают.

Я кивнула, соглашаясь, но лёгкое настроение испарилось безвозвратно. Теперь на горожан я смотрела с совсем другим чувством, каждого из них подозревая в гнусных мыслях обо мне.

— Ваши друзья, Вирджиния, те, кто вас действительно знает, никогда не поверят в подобную грязь. — Я вымученно улыбнулась и открыла рот, чтобы произнести уместные по случаю слова благодарности, но следующие слова Мардж заставили меня передумать.

— Уверена, у вас с мистером Такером всё серьёзно, и он ещё до осени объявит о своих намерениях…

Я попыталась донести до своей новой приятельницы правду, сказать о том, как сильно она заблуждается, но мне не дали шанса.

— Всё-всё! Больше ни слова об этом. Не хочу уподобиться местным кумушкам, которые от нечего делать перемывают кости соседям. Лучше я вам расскажу о том, что сказал Отис, когда я впервые воспользовалась духами, что вы помогли мне выбрать.

Я затравлено поглядела по сторонам. Весельчаки из-за соседнего столика ушли, и освободившееся место поторопились занять три дамы в ситцевых платьях и старомодных чепчиках. В одной из них я немедленно узнала Розу Корн.

— Вирджиния! Здравствуй, милочка! Ты тут одна? — Она приветливо помахала мне рукой. Я красноречиво посмотрела на Мардж. — И как это лапочка Марк Такер тебя отпустил? Совсем не боится, что наши молодцы у него прямо из-род носа уведут такую завидную невесту?

— Мы с Такером просто соседи, — процедила я.

— Ну, конечно же! — сладко пропела Роза Корн. — Мы с господином Корном тоже через забор жили, пока не поженились. Госпожа Уоррен, вы уже успели сделать заказ? Марго сегодня устроила распродажу своих знаменитых шоколадных пирожных. Думаете, ещё что-то осталось? Я бы съела тут парочку, и с собой взяла бы дюжину.

Я скрипнула зубами и молча уставилась в меню, прекрасно понимая, что мои оправдания сейчас будут, в лучшем случае, выглядеть неуместными, а в худшем — подозрительными.

Однако со сложившейся ситуацией надо что-то делать. Я собиралась захватить лавку алхимика, когда Марк закончит своё расследование и уедет, и для этого мне нужна была кристально чистая репутация. Без клейма брошенной у алтаря невесты.

И без какого-либо другого клейма тоже.

Потому что рано или поздно (лучше поздно), но я уеду из Литлвиладжа, а деду станет известно, где именно я скрывалась. Хотелось бы верить в обратное, но я, к счастью или к сожалению, не настолько наивна. А выяснив, глава нашего рода захочет узнать подробности о моей жизни в этом чудесном местечке, а когда дед чего-то хочет, он не перекладывает свою головную боль на других.

Поедая (совершенно без аппетита!) малиновое желе и запивая его вкуснейшим игристым вином, я в красках представляла себе, как четвёртый граф Гловерский приедет в Литлвиладж, как начнёт тут всех ненавязчиво расспрашивать (уж это он умеет делать в совершенстве), и как Роза Корн — лично! — поведает солидному красавцу-мужчине (красавцу, даже несмотря на свой внушительный возраст) о том, как некромант с алхимиком грешили-грешили, а до алтаря так и не дошли.

Страшно представить, что после этих рассказов четвёртый граф Гловерский сотворит со своей единственной внучкой. А уж про бедолагу Такера даже думать не хочу.

— Вирджиния, вы с нами или уже планируете, какой длины будет шлейф у вашего свадебного платья? — окликнула меня одна из подруг Розы Корн.

— Не завидуй так громко, Эмма. Вирджиния умница и красавица. Нет ничего удивительного в том, что именно ей, а не твоей носатой племяннице, достался наш умопомрачительный алхимик!

— Почему это она вдруг носатая? Моя Анна…

— Твоя Анна, Эмма, уж прости за откровенность, будет хорошей женой какому-нибудь фермеру. Или кузнецу. Или вот даже нашему Иану она прекрасно бы подошла. Но она отчего-то возомнила, что её будущее лежит далеко за пределами нашей провинции. И, между прочим, очень напрасно! Брат аптекаря — это не алхимик с высшим магическим образованием…

— Вот уж точно нет!

— …но и со счетов я, на месте Анны, его не списывала бы. А то ведь она уже давно не девочка. Двадцать пятый годок пошёл.

— А нос у неё и вправду длинный, — поддакнула вторая из подружек Розы Корн, и, когда дискуссия пошла на второй круг, я потихоньку попрощалась с Мардж и ускользнула домой.

Марк обещал ужин, но если он придумает, как нам выпутаться из этой щекотливой ситуации, я его сама до окончания расследования буду кормить!

По дороге домой я никого не встретила, а, стало быть, и не услышала о себе ни одного дрянного слова. И даже почти-почти успела успокоиться, совсем чуть-чуть не хватило.

Я вошла во двор со стороны погоста и сразу поняла, что так рано меня тут не ждали.

Посреди лужайки, скинув с себя верхнюю часть одежды, приняв упор лёжа, отжимался от покрытой зеленью земли Джейми, а Такер и Кокот выхаживали вокруг него и считали вслух:

— Сорок семь. Куо! Сорок восемь. Куо! Сорок девять. Куо! Пятьдесят.

Джейми без сил упал лицом в траву, а я стремительно вышла из зоны невидимости и рявкнула:

— А что это вы тут делаете?

— К-куо? — заикнулся Кокот и, как более опытный из собравшихся мужчин, на всякий случай взлетел сразу на конёк дома.