Без семьи

 Сплошь и рядом ребенка в очень раннем возрасте отрывали от семьи. Сына городского ремесленника отдавали в ученики к другому мастеру; в его семье он жил не столько в качестве ученика, перенимавшего ремесленное уменье, сколько в роли слуги, мальчика на побегушках. В чужом хозяйстве всякий мог его обидеть, а заступиться за него было некому.

Но и сын рыцаря тоже зачастую оказывался вдали от родительского дома: его отдавали на воспитание в семью другого рыцаря, с которым отец ребенка хотел поддерживать дружбу. Здесь мальчик должен был учиться боевому делу, обращению с мечом и копьем, езде верхом, даже если у него еще не доставало сил для подобных занятий. Он проводил время в общении со взрослыми — людьми, по большей части грубыми и необразованными, — ведь в среде рыцарей уважали силу, а не образованность. Младших детей рыцарей, у которых не было надежды на получение отцовского владения, нередко отдавали монахам. В монастыре они могли получить образование, а со временем стать монахами и даже возвыситься в церкви. Дочери знатных людей, если у них не было приданого, необходимого для замужества, тоже делались монахинями, — это был один из главных способов устроить их жизнь. При этом их не спрашивали, расположены ли они всю свою жизнь провести за монастырскими стенами, подчиняясь строгим правилам монашеской жизни.

Таким образом, и ребенок простолюдина, и рыцарские сын или дочь с малых лет нередко оказывались оторванными от родителей, жили отдельно от них. Семья не была той ячейкой общества, в которой ребенок окружен любовью и заботами своих родных. Легко понять, что такое воспитание отражалось на сознании и чувствах ребенка и подростка. Из сочинений духовных лиц, в которых они рассказывают о своей жизни, видно, что, войдя в монастырь, юноша или девушка теряли связь с семьей, и мы даже не можем узнать, были ли у них братья и сестры, как они относились к своим родителям.

Что касается сельских жителей, то крестьянскому хозяйству нужны были рабочие руки, и ребенок начинал трудиться с раннего детства. Детство в Средние века для очень многих едва ли было беззаботным и радостным.

Родительская любовь

 Это не значит, конечно, что в Средние века не существовало родительской привязанности к детям. Сохранились письма матерей и отцов, адресованные их детям, в этих посланиях они наставляют их, как нужно себя вести, и проявляют любовь и заботу о них. Часто сочиняли так называемые «зерцала» — книги, в которых от имени отца сын, обычно из знатной семьи, получает необходимые наставления.

Уже знакомый нам Бертольд Регенсбургский в своей проповеди говорит о грехе чревоугодия и при этом предостерегает не одних только обжор, но и родителей, перекармливавших своих детей. Желудок человека, говорит он, подобен котелку, поставленному на огонь: если переполнить его пищей, она побежит через край и погасит огонь. Излишества в еде ведут к болезням. Вот почему, продолжает проповедник, дети бедняков здоровее детей богачей. Ведь что происходит в богатых домах? Сперва нянька накормит младенца, затем является родственница и с криком «Ах, Господи, дитя голодное!» тоже его пичкает. Перекормленный ребенок болеет и может умереть. Читаем мы и о горе матерей, у которых умер младенец, и о том, как они обращались к каким-то знахаркам и колдуньям за помощью, чтобы вылечить своих больных детей.

Церковные проповедники противопоставляли родительские чувства заботам о спасении души. Они предупреждали верующих: ваша чрезмерная привязанность к детям, которым вы собираетесь оставить наследство, приводит к тому, что в жажде скопить богатство вы впадаете в тяжкий грех. Значит, было немало родителей, которые стремились обеспечить своих детей.

Детская смертность

 В Средние века очень многие дети умирали в младенческом возрасте. И недостаточное питание, и болезни, от которых тогда не умели лечить, да и невнимание к ребенку — все могло служить причиной его смерти вскоре после рождения или в первые годы жизни. А это вырабатывало взгляд на ребенка: «Бог дал, Бог и взял». В условиях, когда «лишние» детские рты трудно было прокормить, в некоторых странах довольно долго держался обычай: отец мог решить, оставить ли новорожденного в семье или «вынести», т.е. унести его в пустынную местность и обречь на смерть. (В народных сказках, записанных уже в Новое время, рассказывается о детях, которых бедные родители, не имевшие возможности их прокормить, отводили в лес и бросали там.) Особенно часто так поступали с девочками, полагая, что от них меньше помощи в хозяйстве, чем от мальчиков. Многих матерей обвиняли в том, что они «заспали» своих младенцев. Новорожденный спал в постели вместе с матерью, и она, якобы во сне, случайно навалилась на него и задушила тяжестью своего тела. У тех детей, которые выжили, тоже было немного надежды дожить до зрелого возраста. Болезнь и смерть были частыми гостьями и близкими знакомыми. Существовало представление о том, что смерть постоянно где-то рядом с человеком и подстерегает его.

Дети и христианство

 К детям относились противоречиво. До тех пор, пока новорожденный не подвергся акту крещения, его еще не считали принадлежащим к числу христиан; он как бы стоял вне рода человеческого. И потому дети, умершие, не получив крещения, не могли, согласно учению церкви, быть допущены в рай, несмотря на то, что они не грешили. Многие богословы видели в ребенке дурное и даже зловредное существо, которое еще предстоит приобщить к религиозным ценностям христианства.

С другой стороны, видя их невинность, люди верили, что дети способны совершить то, чего не дано достичь грешным взрослым. Вспомним в этой связи крестовый поход детей.

Веселье молодых

 Но было бы ошибкой воображать, будто дети не веселились. Конечно, они и пели, и плясали, как дети во все периоды истории. Трудность для историка Средневековья заключается в том, что произведения литературы, из которых мы можем узнать о развлечениях городской и сельской молодежи, по большей части написаны духовными лицами, а они отрицательно относились к сборищам и танцам, видя в них грех. Они утверждали: где пляшут, там наверняка незримо для плясунов присутствует и черт. И поэтому средневековые авторы обычно упоминают развлечения молодых только в тех случаях, когда могут показать трагический конец, каким завершаются эти игры и танцы.

В одном южнофранцузском городе молодые люди разъезжали на деревянных лошадках, но когда в день религиозного праздника они въехали в церковь, то, как рассказывает церковный хронист, их немедля постигла Божья кара: их якобы испепелил удар молнии. Не менее чудесная и ужасная история рассказывалась и в Германии. Группа юношей и