— Тебе нигде не дадут больше. А могут и вовсе замочить, если узнают твое уязвимое место. И потом, эта игрушка лет десять не может появиться на людях. Так? — Сергей Николаевич дождался, пока бритоголовый кивнет в знак согласия. — Так. Соглашайся. Я не себе беру. У меня знаешь, какие расходы, везде дерут, как липку. У меня дача в Разливе в месяц обходится в штуку баксов. Соньке не оставлю, у нее и без того полно цацок. А я всего-навсего простой начальник райотдела ГИБДД. Отдам в хорошие руки, не беспокойся, люди надежные, они не сдадут, твою диадему спрячут в надежном месте.

— Ладно, согласен, — вздохнул бритоголовый, принимая пачку долларов, перетянутых аптечной резинкой. Он так и не понял, откуда Сергей Николаевич взял пачку купюр, в кресле денег не было, на хозяине красовалась широкая футболка кирпичного цвета и такие же широкие спортивные штаны без карманов, и откуда возникла пачка денег, гостю было абсолютно непонятно.

— Ну, все, удачи тебе. — Сергей Николаевич легко поднял бритоголового из кресла, и довольно нагло подтолкнул к выходу. Прогонять гостя из гостиной было удобно. Кухня, прихожая и гостиная совмещались, не пересекаясь в пространстве. Кресло прокатилось вслед за ними и остановилось в недоумении посередине гостиной. — Смотри, у меня и мебель сама ходит, новый стиль, — рассмеялся хозяин, рывком возвращая кресло на прежнее место.

Бритоголовый долго стоял во дворе, разглядывая номера припаркованных у подъезда машин. Один номер его заинтересовал, и он еще долго смотрел на него, будто хотел запечатлеть в памяти на всю оставшуюся жизнь. Номер был прикреплен к новенькому, сияющему свежей краской «мерседесу», и он отличался от других автомобильных номеров ровной величиной цифр «2222 78РУ», словно гибкие двойки склонили свои лебединые шеи в угодническом поклоне перед топором-семеркой.

* * *

Жигалов сидел на столе, по-сиротски скрестив ноги. Всем своим видом он напоминал беспризорника из старых фильмов середины прошлого века. Такой же бесприютный скиталец, не циничный и наглый, как попрошайки третьего тысячелетия, а романтический герой вроде средневекового пирата-малолетки или флибустьера-подростка. Резник спал на стульях, заложив руки за голову, выставив ноги остроконечным циркулем. В кабинете стоял крепкий запах мужского пота и табака. Юмашева, не здороваясь, влезла на стул и открыла форточку. Затем посмотрела на Жигалова и вежливо спросила, сдерживая рвущийся наружу гнев: «Провели опознание?»

— Угу, — уныло мотнул головой Жигалов, и Гюзель Аркадьевна тихо охнула.

«Чуяло мое сердце неладное», — сердито подумала она.

— Что «угу»? Что это означает? — она схватила его за воротник куртки и потрясла изо всех сил.

— Не опознали Димона. Очевидцы в голос заверещали, что это не он. — Жигалов сжал губы, точно так же, как сжимают мальчишки, чтобы не заплакать от чувства переполняемой горечи.

— Как это не опознали? Не может быть! Обе не опознали? И Полетаева и бабка с Гороховой улицы? — заорала Юмашева и разбудила Резника. Он приоткрыл глаза и сразу же закрыл их, пережидая бурю.

— Бабка сразу сказала, что видела не Димона. А Полетаева немного посомневалась, а потом категорически заявила, что видела в окно не его, а кого-то другого. И второй, что к ней приходил, тоже не он. Она же его видела в пятнадцатой квартире, правда, мельком.

— Кого? Димона? — недоуменно спросила Юмашева. — Там такая суматоха была. Могла и не узнать, он же без шапочки был, с длинными волосами. А остальные приметы? Как же приметы?

— Приметы-приметы… Все относительно, — Резник потянулся, потер глаза и скинул ноги на пол, — они его лицо не опознали, а все остальное сходится; куртка, джинсы, шапочка, рост, телосложение, овал лица, даже разрез глаз сходится. Но это не Димон.

— А остальные составы? Надеюсь, по остальным составам российского уголовного кодекса вы его «приземлили»?

— Отправили в камеру по грабежу в отношении тебя. И за солому, изъятую на квартире у Силкина. И допросили в отношении смерти Силкина. Знаешь, что он сказал нам?

Юмашева невидящим взглядом посмотрела на Резника. «Откуда я могу знать, что сказал Ильин? Если бы знать, что они провалят такое дело, — злилась она, — а, собственно говоря, почему провалят? Очевидцы видели другого человека, их же не заставишь признаваться, чтобы они опознали кого-то еще, кто очень нужен нам!»

— Он сказал, что шприц пронес Силкин. Что в шприце был чистый ацетон, и Силкин давно хотел дать дуба. Искал повод, чтобы распрощаться с нами навеки. Скорее всего, до суда дойдет один грабеж в отношении тебя. Так что, готовься выступить свидетельницей на суде.

— Опять все рассыпалось. А как удачно все начиналось. Что ж, давайте искать вдову Кучинского. Слава, звони Петру Яковлевичу, а ты, Саша, прекрати строить из себя Гавроша и беги вниз, срочно разыщи Коваленко. Скажи Виктору Дмитриевичу, что он мне срочно нужен. Есть разговор к нему, так и передай. Да не забудь проверить пост по Карповой!

После того как за Жигаловым закрылась дверь, они еще долго молча смотрели друг на друга. Первым спохватился Резник.

— Надо еще раз посмотреть уголовное дело. Иначе мы застрянем на месте. Надо посмотреть материалы, протоколы допросов почитать. — Он поскреб небритый подбородок.

— Если Петя тебе разрешит. Иди, договаривайся с ним, вы люди молодые, ровесники, надеюсь, найдете общий язык. Слава, у меня руки опускаются, не могу больше. — Юмашева присела на корточки у стола.

— Ты что-то бледная. Не выспалась? — Резник навис над ней, наклонился, схватил за плечи и затем легко поднял на ноги. — Совсем отощала, вес теряешь. Что с тобой? Влюбилась, что ли?

— А что, нельзя? — Юмашева хмыкнула и покраснела.

— Ты еще краснеть не разучилась, надо же, — он покачал головой, что, вероятно, означало безмерное удивление такой уникальной способностью — краснеть. — Гюзель Аркадьевна, пошел я в прокуратуру?

— Пошел-пошел, — прикрикнула она, вытаскивая из портфеля фотографии и документы. — Не забудь про коммерческий институт.

— У меня там целая бригада работает. Через два дня закончат проверку и подготовят докладную записку. Кстати, оказывается, институт перепрофилировали, теперь он функционирует под другой вывеской. Махинация века оказала благотворное влияние на развитие науки. К тому же коммерческий институт и редакция газеты «Секретный документ» находятся в одном здании. Под одной крышей и даже на одном этаже. Вот какие метаморфозы происходят с научными заведениями в двадцать первом веке.

— Это хорошая новость. Вполне возможно, мы что-нибудь нароем в этом хитросплетении прессы и науки. Какой-то медиапром, если не сказать больше. Иди, Резник, иди, договорись с Петром Яковлевичем. Ведь у нас с ним одна цель. Так что пусть на время забудет о ведомственных амбициях.

* * *

Белый «мерседес», сверкая свежей краской, ослепляя встречных водителей своей нетронутой целомудренностью, на всех парах несся