пташка. Он наш, местный, кровный, поэтому мы его найдем, Саша, обязательно найдем! Давай-ка организуй наружку за вдовой Карпова. Поставь пост, узнай, куда она ходит, с кем, кто ее сопровождает. Что там за мужик с «мерседесом» около нее крутится. Все узнай досконально, до мельчайших подробностей. И обязательно докладывай, чтобы мы с Резником были в курсе твоих передвижений. Иди, Саша, работай.

Она еще раз хлопнула его по спине, Жигалов даже присел от удара.

— Извини, Саша, совсем забыла, что рука у меня несколько тяжеловата, извини, родной. — Юмашева погладила его по плечу, смягчая тяжесть удара.

— Да, Гюзель Аркадьевна, не завидую тому, кто на вас нападет, — он отошел от стола, с опаской косясь на тонкую руку Юмашевой.

— Да кто нападать станет? У меня защитная аура. Я этот город вычищаю от воровской нечисти. Любой гад должен обходить меня стороной, — она расхохоталась, глядя, как Жигалов косится на нее, — Саша, все силы направь на поиски Ильина. Брось ты эту «Ниву» к чертям собачьим. И не забудь про Карпову!

— Скоро весна, начнут «подснежники» всплывать, машины оттаивать из-под снега, — сказал Жигалов, с сожалением забирая распечатки со стола.

— Насчет «подснежников» сплюнь. Машина, если и всплывет, то это будет где-нибудь в марте. А нам сейчас результат нужен, понял, Саша?

— Понятно. Разрешите идти?

— Иди, Жигалов, иди. И без Ильина не возвращайся.

Юмашева разложила на столе фотографии и документы из квартиры покойного Кучинского в шахматном порядке, будто играла в странную игру. Она смотрела на фотографии, силой воображения одушевляя застывшие лица, надеясь, что снимки заговорят и ответят на мучивший ее вопрос — кого или что искали в пустой квартире, кого не хватает на этих фотографиях? Куда подевалась вдова Кучинского?

Она набрала номер и спросила, продолжая всматриваться в фотографии.

— Кто ведет дело по убийству Кучинского? Пока никто?

— Никто, — подтвердил задорный голос, — Прошкин в реанимации. Уголовное дело находится под замком в его личном сейфе.

— А с кем имею честь? Полковник Юмашева. Извините, что не представилась сразу.

— Следователь Жданович. Петр Яковлевич. У меня нет ключей от сейфа.

— Петр Яковлевич, может, съездите к Прошкину за ключами? Ведь все его вещи в больнице, — нежно пропела Юмашева.

— Съезжу, но завтра. Сегодня в тюрьму еду, — известил задорный голос, — вы хотите дело посмотреть?

— Не хочу, — вздохнула Юмашева. — Вы сами посмотрите и скажете мне, куда уехала вдова Кучинского. Об этом знает один Прошкин. Надеюсь, в деле есть сведения о ней. Квартира опечатана его печатью. Так что в деле должен быть адрес Кучинской.

— Непременно. Адрес непременно должен быть. Вадим Анатольевич очень скрупулезный следователь. Завтра позвоните мне! — приказал задорный голос Петра Яковлевича. И тут же запиликали короткие гудки.

«Не особо церемонится Петр Яковлевич с полковниками», — ухмыльнулась Юмашева и снова уставилась взглядом в фотографии, надеясь выудить из них хоть что-то.

* * *

В бильярдном зале не продохнуть. Густой дым поглотил стены, смазал белесым туманом лица играющих, и лишь зеленое сукно огромного стола светилось изумрудным пятном в центре зала. Дмитрий Борисович Ильин прослыл заядлым бильярдистом. Он играл недавно, но довольно мастерски, изредка выигрывал крупные суммы. Выигрыши случались крайне редко, тем не менее среди постоянных игроков Ильин пользовался авторитетом. Во дворец культуры, где располагался бильярдный зал, Ильин ходил еще подростком. Сначала он занимался в рисовальном кружке, затем увлечение акварельной живописью сменилось страстной любовью к бальным танцам, а бальные танцы вытеснила страсть к наркотикам. Бильярд пришел к Ильину позже, когда его ломало и крутило, казалось, что кости выворачивает какая-то странная жестокая машина. Он не знал, куда пристроить свое изможденное наркотиками тело, и ноги по привычке привели его в знакомое место, где было тепло и уютно. Покрутившись по дворцу, приглядываясь, где можно приткнуться, он увидел клубы сизо-белесого дыма. Вошел в зал, увидел огромный кусок зеленого сукна, и новая страсть прочно поселилась в его сердце. Так Ильин стал заядлым бильярдистом. Он ни с кем не знакомился, чтобы не привлекать к себе внимания, но в зале быстро привыкли к нему, как привыкают к столу, мебели, дыму, и вскоре никто из постоянных посетителей зала уже не удивлялся, когда Димон выигрывал крупные суммы. Ильин проводил в зале все свободные вечера, набивал руку. Он с удовольствием толкал кием шары, применяя различные методы удара. Наркотическая зависимость незаметно стала ослабевать, вскоре Ильин почувствовал, что его больше не одурманивает наркотик и вообще его ничто не опьяняет так, как может возбудить сладостное ощущение удачного удара кием по выпуклому боку круглого и блестящего шара. Когда шар катился по зеленому сукну, Ильин припадал к краю бильярдного стола, наблюдая, как шар еще некоторое время раздумывает, падать или не падать в лузу, но вот, о чудо, шар наконец скатывался в сетку, и Ильин прижимал руку к нервно бьющемуся сердцу, стараясь удержать маленький кусочек неожиданно привалившей удачи. И большего счастья у него не было в этой жизни. Страсть к бильярду убила влечение к наркотикам, и у Ильина наступил новый этап в жизни, сутками он изобретал способы добывания средств, крупные выигрыши также легко проигрывались, и денег катастрофически не хватало. Дмитрий Борисович шел на различные ухищрения. Друзьям-наркоманам врал, что продолжает употреблять наркотики, и деньги нужны на дозу. Новым друзьям по бильярду вдохновенно врал, что выиграл в конкурирующем клубе крупную сумму, но должник медлит с выплатами. Но в этот раз Димон проврался, он зашел слишком далеко, коллеги по бильярдному клубу выставили ему счет. А по счетам надо платить, кредиторы не любят должников, взаимное чувство ненависти подпитывает отрицательную энергию, умножающуюся с удвоенной скоростью. И проиграл-то Димон в обычную «американку», но азарт завел его далеко, и счет оказался не по плечу. Ильин целых три дня не появлялся в клубе. Его трясло, колотило, всеми фибрами души он жаждал прикоснуться к выпуклости шара, ощутить острие кия, втирая в него кусочек мела, втянуть в ноздри прокуренный разгоряченный воздух зала, наполненного живой энергией клокочущей страсти, исходящей от возбужденных игроков. Димон прошел пешком всю Фурштадтскую улицу и вышел на Литейный проспект, как обычно в конце дня проспект был плотно забит автомобильной пробкой. Облако гари и копоти поднималось над вечерним городом, напоминая ядерный гриб. Ильин сплюнул и перебежал на Пантелеймоновскую, но и здесь плотной завесой стояло ядерное облако, замершие автомобили нещадно чадили, испуская сизую гарь, будто медленно сдыхали, как фантастические твари, насильно лишенные способности к передвижению. Ильин прибавил шагу и скоро оказался у Летнего сада, вздохнув полной грудью, ощутил в легких подобие свежего воздуха, автомобильного затора в этом месте не было,