работы. И еще потому, что ему повезло, а не использовать Божью милость было как-то недостойно.

Здание охраны находилось сразу за воротами, около башни с часами.

— Вон туда, — махнул, не глядя на Блюма, охранник, посмотрев его пропуск.

Это было длинное кирпичное строение с высокой покатой крышей. С одной стороны стояла пара машин — пустой вездеход с военным крестом на двери и немецкая версия джипа. Мимо прошел охранник.

Блюм показал ему свой пропуск:

— Сортир?..

Эсэсовец указал рукой назад: туда.

С другой стороны здания, согнувшись перед стойкой для велосипедов, стоял заключенный и драил велосипедные колеса. Блюм уже собирался завернуть за угол, но тут взгляд его упал на этого заключенного.

Сердце Блюма остановилось.

Этот человек был, несомненно, старше многих. Волосы седые, больше не русые и поредевшие. Но все еще зачесаны набок.

Похудевший, с выступающими скулами. Тень самого себя.

Почти непохожий на человека со снимка, который Блюм носил с собой.

Но когда тот поднял голову, Натан увидел мясистый приплюснутый нос, провисшую линию подбородка — то, что он так четко запомнил. Может ли это быть?.. И затем — нахлынувшее чувство ликования: черная родинка на левом крыле носа. Она и будет для тебя особой приметой, — предупреждал его Стросс.

Особая примета! Блюм возликовал.

Он шагнул вперед:

— Профессор Мендль?

Глава 42

Старик поднял голову.

Для Блюма произошедшее было равносильно миражу в пустыне. Неужели ему показалось? Или он просто так хотел, чтобы это было реальностью? Старик был настолько исхудавшим и болезненным — странно, что его до сих пор не пустили в расход. И как Блюм вообще смог его узнать?

— Мы знакомы? — спросил заключенный.

— Вы профессор Альфред Мендль? Преподаватель из Львовского университета? Вы читали лекции по физике электромагнитных излучений?

Заключенный присмотрелся к Блюму, как будто тот был одним из его бывших студентов.

— Совершенно верно.

Блюм испытал эйфорию. Да, это был он! Исхудавший. С выпиравшими скулами. От него осталась одна только тень. Нечто среднее между человеком и призраком.

Но это был он!

— Не пугайтесь, — Блюм подошел поближе. — И, пожалуйста, не сочтите меня сумасшедшим, после того, что я сейчас скажу, — он оглянулся, нет ли поблизости охраны. — Слава богу, я вас нашел. Я искал вас повсюду.

— Искали меня? — старик непонимающе прищурился.

— Да, — кивнул Блюм, — вас. Вот смотрите, — и он достал из-за пазухи снимок.

Мендль выпрямился и уставился на свое изображение широко раскрытыми глазами. Ничего не поняв, он вернул фотографию Блюму:

— Но почему меня?

— Профессор, это может прозвучать безумно, — Блюм встретился взглядом с Альфредом. — Но это не так. И я могу это доказать, — он старался говорить как можно тише, чтобы никто не мог их подслушать. — Я тайно пробрался в лагерь. Я приехал из Вашингтона, из Америки.

— Из Вашингтона? — теперь профессор разглядывал его с недоверием. — И вы утверждаете, что пробрались сюда? Чего ради?..

— Ради вас, профессор. Чтобы вытащить вас отсюда.

Мендль хмыкнул: этот человек явно был сумасшедшим.

— Вы говорите ерунду, кем бы вы ни были. Выбраться отсюда удалось только двоим людям. Да и то, никто не знает, что с ними стало.

— Это были Вецлер и Врба, — отреагировал Блюм. Профессор удивленно поднял брови. — Смотрите, — Блюм закатал рукав и продемонстрировал предплечье. — Это номер Рудольфа Врбы. А22327. Они спаслись, профессор. Сейчас они живут в Англии. Это они помогли мне попасть сюда.

Мендль взял руку Натана и ошарашенно смотрел то на номер, то на него.

— Я понимаю, как все это звучит. Но я могу доказать каждое слово.

— Да кто же вы, черт возьми, такой, что смогли попасть сюда? Какой-то диверсант? Но вы на такого не похожи. И польский у вас безупречный. Говорите, вы из Вашингтона? Я стар, но не глуп, молодой человек.

— Моя фамилия Блюм. Я поляк. Три года назад я еще жил в Кракове. Всю мою семью расстреляли немцы, я бежал в Соединенные Штаты. Пошел на службу в армию. Месяц назад мне предложили вернуться сюда. Чтобы спасти вас. И привезти в Америку.

— В Америку… — глаза Мендля еще больше округлились. Но потом он лишь улыбнулся и покачал головой. — Оглянись вокруг, сынок. Ты что, не видишь двойных рядов колючей проволоки под током и всех этих охранников? Собираешься вызвать такси, и чтобы его подали к воротам? Ты предлагаешь выбираться отсюда? Каким образом?

— У нас есть план. На путях за пределами лагеря еще ведутся работы?

— Денно и нощно. Ты же чуешь запах печей Биркенау? Двадцать четыре часа в сутки. Чем больше поездов, тем больше топлива для печей.

— Завтра мы вызовемся туда в ночную смену, — едва слышно объяснил Блюм. — Будет налет польских партизан.

— Партизан? Здесь?

— Да, все уже оговорено. За нами прилетит самолет. Тот, который сбросил меня два дня назад. Вы отправитесь в Англию и потом в Америку. Кем бы вы ни были, я могу сказать только, что вы им очень нужны.

— Кем бы я ни был? — профессор не скрывал скепсиса. — Если это какая-то уловка, уверяю вас, я…

— Вас уже пытались вывезти с документами парагвайского посольства. С вами контактировал представитель в Берне. — Блюм пересказывал то, что ему было известно. — Вы добрались до швейцарской границы, потом в Роттердаме должны были сесть на грузовое судно. «Принц Эуген». Так? В конце концов вы оказались во Франции в центре для беженцев в Виттеле.

Недоверие на лице Мендля постепенно сменилось изумлением. Он кивнул. Затем улыбнулся. Он все понял.

— Я обещаю вам, что это никакая не уловка, — Блюм смотрел ему в глаза. — Мне не сказали, чем вы занимались и почему вы им так нужны. Только то, что вас необходимо привезти. Поэтому я здесь. И еще я вам должен передать вот это…

Блюм надорвал подкладку куртки, извлек оттуда сложенный листок бумаги и протянул его Мендлю. Старик глянул на бумагу, все еще недоверчиво, неуверенно развернул ее, не спуская с Блюма настороженных глаз. Он надел очки.

Это было письмо.

Наверху красовалось изображение Белого дома.

Глаза у профессора чуть не выкатились из орбит.

«Профессор Мендль, — тихо, себе под нос начал он читать по-английски. — Вы нужны для фронта. Я могу сообщить вам, что мы почти добились результата. По соображениям безопасности я не могу сказать вам, в чем именно. Но я знаю, что вы меня понимаете. Я пишу вам, чтобы гарантировать, что вы можете довериться этому человеку, Натану Блюму. Он наш посланник. Вы должны приехать сюда и поделиться своими разработками ради свободы и победы в войне. Благодарные американцы нуждаются в