выкупе, должны будут их освободить в течении недели, отсчитывая с того дня, как поместья стали моей собственностью. И два дня из положенных семи уже прошли.

В общем, близняшки были настроены решительно драться за каждый клочок халявной земли и уже готовили бизнес-план по ее развитию. И это не считая того, что мы выкупили на аукционе. По их словам, мы уже были настолько богаты, что входили в пятерку богатейших родов Аштаэлии. Кстати, поместье Долгоруких они уже практически выкупили, остались какие-то формальности.

От обилия информации у меня голова пошла кругом и боли ей добавил приехавший Леднев.

По его словам, было все хорошо, если бы не было так плохо. В общем, он мне настоятельно рекомендовал все продать, потому как иначе на нас все ополчатся, а защитить свои земли мы пока не можем.

После этого был вызван Короткевич. Получив полный расклад, тот ненадолго задумался, после чего предложил нанять спецов из мира Земли. С десяток команд он хорошо знал и мог за них поручится. В сумме получится человек пятьсот — шестьсот, которых как раз хватит на все.

С местными наемниками он связываться не хотел, потому как не знал, какое на них влияние имеют обиженные семьи. Вполне могут и в спину ударить, не считаясь с репутацией. А с людьми с Земли такой проблемы не было.

Я дал добро и он сразу отправился к портальной арке, потому как тратить время было нельзя. Обещался управиться дня за три. Всем бывшим хозяевам было решено сказать, что князь, то бишь я, проводит консультации и в ближайшее время сообщит о своем решении. И пока он решает, время для освобождения поместий останавливается. Так я себя обезопасил от необдуманных действий и давал им ложную надежду. Продавать я ничего не собирался.

В общем, в спорах и построении планов незаметно пролетел час, после чего все разошлись. Близняшки довольные, Леднев в задумчивости. А я направился к Люде. Пора было разрешить вопрос и понять, как нам с ней жить дальше. Наша связь рано или поздно откроется, и мне бы не хотелось, чтобы на нее косо смотрели. Как смотрят на меня, мне было плевать. И к тому же я много думал об этом и, покопавшись в себе, принял единственно верное в этой ситуации решение.

Порыскав по поместью, я наконец догадался спросить у слуг, где она находится, и после направился в беседку, где ее и нашел. Мое приближение она не заметила, задумчиво глядя на пруд, в котором играла рыба.

— Люда, не помешаю? — спросил я ее, заходя внутрь.

— Конечно, нет, — улыбнулась она. — Как ты можешь кому-то помешать в собственном доме?

— Вот об этом я и хотел поговорить.

— Что-то случилось? — нахмурилась она.

— Нет, но случится, и я хочу понять, Люда, кто мы друг другу. Мне сегодня задали конкретный вопрос, и я не знал, что на него ответить…

— Я все понимаю, Тим, — грустно закончила она. — Буду держаться от тебя подальше.

— Нет, ты не поняла. Кто сказал, что я этого хочу? В общем, — набрал я в грудь воздуха, бросаясь в омут, — выходи за меня. Стой, я знаю, что ты скажешь про возраст, чувства, злые языки… Но терять я тебя не хочу, как и отдавать кому-то другому. Ты за эти дни стала мне очень дорога, но я понимаю, что ты — молодая, красивая девушка и захочешь создать семью. И в качестве надежного плеча я тебе предлагаю свое. Если откажешь, я пойму и обиды не будет. Но мне бы хотелось, чтобы ты согласилась.

— Тим, тебе не кажется, что в тебе говорит чувство молодого собственника, который привык забирать себе все, до чего дотронулся? — криво улыбнулась она. — В твоей жизни появляются молодые и прекрасные девушки. Где тут место тридцатилетней разведенке с прицепом из двух сорванцов?

— Мишу и Машу я уже давно считаю своими братом и сестрой. Они мне как родные. А ты… Поверь мне, для тебя у меня всегда найдется место в моем сердце и моей жизни. Пусть ты считаешь меня слишком молодым и, наверное, недалеким, но мое решение не было спонтанным, я долго думал и понял, что действительно хочу этого. Не уверен, что смогу гарантировать тебе спокойную жизнь, но я постараюсь это сделать.

— Не скажу, что не думала об этом… Ай, да к черту все! Чего выкобениваться. Я тебя люблю, Тим, и если ты этого действительно хочешь, я стану твоей женой.

Я сам не заметил, как она оказалась в моих объятья и наши губы слились. И это было воистину прекрасно. Оторвались мы друг от друга не скоро.

— Теперь мне, похоже, придется договариваться с другими твоими невестами о ночевках в твоей постели? — лукаво улыбнулась она, отдышавшись. — Не думаешь же ты, что я оставлю тебя этим дамочкам?

— Это сами, — трусливо открестился я. — А о нашей свадьбе я объявлю сегодня за ужином, когда все соберутся. Надеюсь, Маша не сильно расстроится, она вроде тоже за меня замуж собиралась, когда подрастет, — рассмеялся я.

— Ох, вертихвостка, вперед матери, значит, решила пролезть! — деланно возмутилась та. — Ух, я ей задам!

— Но не сильно. Она хорошая.

— Хорошо, не сильно, — кивнула Люда, крепче прижимаясь ко мне. Так мы и просидели в обнимку, пока служанка не позвала нас на ужин.

Когда все собрались за столом, я встал, напустив на себя торжественный вид, выдержал театральную паузу, а потом разразился витиеватой речью о том, в какие трудные времена мы живем, как много вокруг предателей и врагов, и как нам надо всем держаться вместе. Словоблудил я пару минут, и когда все уже стали потихоньку зевать, не понимая, что на меня нашло, я выдал коронную фразу:

— Я сделал предложение руки и сердца Людмиле Афанасьевне, и она милостиво приняла его. Так что сразу после практики в Нижних Мирах мы поженимся, так же как и с Елизаветой Николаевной. Марине Анатольевне я пока его официально не сделал, но сейчас исправлю это недоразумение.

Выйдя из-за стола, я подошел к ошарашенной Марине и встал на колено, точно как в рыцарских романах, взял ее за руку и, посмотрев ей в глаза, сделал предложение.

— Я согласна, — только и прошептала она, глядя на меня.

— Да целуйтесь вы уже, — бесцеремонно прервал торжественный момент Миша, и мы немедленно последовали его совету. После этого обычный ужин превратился в праздничный, с хлопающими пробками шампанского и фейерверками.

— Значит, ты теперь нам не братик, а папочка? — спросила у меня Маша.

— Ты для меня всегда будешь сестренкой, — обнял я ее. — И можешь называть меня как хочешь. В любом случае мы — семья и всегда останемся ею.

— Пасиб, — внезапно заревела она, прижимаясь ко мне. Беспомощно я огляделся вокруг, но все стояли и