Я не хотела слишком много знать о его выходках, так же как он не слишком интересовался моими. Единственное, что нас заботило, так это то, какую пользу полученный опыт может принести нам обоим.

Самой симпатичной в Особняке была комната в подвале, называемая Гарем. Ее украшал бронзовый шест, а пол устилали пышные подушки, к тому же здесь имелся небольшой бассейн с подогревом.

—  А здесь ты чему учился? Как быть шейхом? — поддразнила я Марка, делая у шеста один оборот, другой… пока наконец Марк не убедил меня снять халат и устроить для него настоящий эротический танец у шеста, а сам в это время лежал на подушках, поглаживая себя.

—  Руками не трогать! — предупредила я, кружась и выгибаясь и заставляя его корчиться от желания.

С Марком было так весело, мы вели себя глупо, по-детски!

Да, наверняка мы должны были кому-нибудь сообщить о нашей экскурсии. Но вместо этого мы полчаса плескались в горячем бассейне, а потом, закутавшись в халаты, налетели на холодильник с баром, набрали воды и фруктов для коктейлей, в основном апельсинов, нарезанных на кусочки ананасов и засахаренную вишню, и отправились по лестнице на третий этаж, где, похоже, жил обслуживающий персонал. В конце коридора мы обнаружили симпатичную уютную спаленку со стенами из неоштукатуренного кирпича и сосновым полом, выкрашенным белой краской. Мебель здесь стояла плетеная. Это напомнило мне гостиную в одном прелестном коттедже на морском побережье. Мы забрались на высокую кровать, набросили пухлое одеяло на утомленные сексом тела и пустились в разговоры. Я немножко рассказала Марку о своем прошлом, о своих страхах, о том, как Люк и его глупая книга почти полностью лишили меня уверенности в себе.

А Марк, вместо того чтобы предложить набить Люку морду, заявил, что напишет обо всем этом песню.

—  Тебе незачем это делать, — возразила я. — Я уже вполне со всем справилась.

—  Значит, песня будет именно об этом.

А потом мы крепко заснули посреди пуховых подушек, апельсиновых шкурок и по меньшей мере четырех пустых бутылок из-под воды.

Утром мы снова занялись сексом, нежно, медленно, и мои ноги к этому времени покрылись крошечными синяками от пальцев Марка. Марк снова поднимал мои ноги вверх, его бедра ударялись о мои, но на этот раз осторожно, и наши тела двигались не спеша, радуя друг друга. Сплетя свои пальцы с моими, Марк вскинул меня на себя, и я мягко поднималась и опускалась, сидя на нем, а его рука гладила мою грудь, живот, и на лице Марка отражался восторг, когда он смотрел на солнце, игравшее в моих волосах, заставляя их пылать красно-золотым огнем. Я легко и быстро дошла до финала, потому что то, как ласкал меня Марк, казалось просто невозможным после всего одной ночи знакомства.

И у нас не осталось никаких сомнений: нам нечего обсуждать, не в чем сомневаться, нечего бояться.

Первым делом я позвонила Элизабет и сказала, что ужасно себя чувствую, что слишком больна для того, чтобы работать сегодня. Эта ложь привела ее в восторг, потому что она сразу поняла: свидание прошло лучше некуда.

—  Как ты вчера? — спросила она.

—  Я не могу говорить сейчас.

—  О! Это потому, что онеще там? Потрясающе!

Второй звонок был Кэсси, но ей я просто оставила сообщение. И наконец, звонок Матильде.

* * *

Она велела нам прийти к ней, когда мы оденемся. И теперь сидела за своим столом в коуч-центре, напротив нас. Марк устроился рядом со мной, нежно зажав в ладонях мою руку.

Я все еще не могла поверить, что это происходит на самом деле.

—  У вас обоих вид, как у побитых собак, — сказала Матильда. — Почему? А ты, Марк? Значит, ты тоже нас покидаешь?

Я посмотрела на профиль Марка. Моя рок-звезда, мой мужчина, такой дерзкий на сцене, перед Матильдой выглядел растерянным и застенчивым.

—  Просто я чувствую то же, что и она, мэм. Такое ведь случается, вы знаете. Словно молния ударила. Я просто хочу быть с ней, — сказал он, как будто и сам удивлялся собственным словам.

—  А почему бы тебе и не чувствовать то же самое, дорогой? Ты ведь не полный идиот. Может быть, я даже завидую вам немного. Потому что ты прав, хотя то, что произошло между вами, случается нечасто. Но уж когда такое происходит — это нечто особенное. — Матильда ненадолго замолчала.

«Это не просто особенное, — хотелось сказать мне. — Это нечто невероятное, ослепительное, взрывное!» Я боялась, что Матильда попытается отговорить, переубедить меня, что начнет предостерегать и объяснять, что даже самый прекрасный секс еще не есть настоящая любовь. Но нас ждало совсем другое.

—  Однако это значит, что придется искать замену тебе, Марк, и найти другого кандидата в С.Е.К.Р.Е.Т. вместо Дофины. Но это уж наше дело. А теперь, Марк, мне бы хотелось поговорить с Дофиной наедине. Почему бы тебе не подождать ее во дворе? Несколько минут. И спасибо за твою службу, пусть и недолгую. В самом деле, ты был… настоящей находкой.

—  Но это я получал удовольствие, мэм… — Он встал, выпрямился и заглянул мне в лицо, погладив по подбородку.

—  И, Марк… — ласковым тоном добавила Матильда, когда он уже пошел к двери. — Никогда больше не называй меня «мэм».

Он смущенно кивнул, вышел, а мы проводили его взглядом. Когда же мы остались одни, я повернулась к Матильде.

—  Я пыталась дозвониться до Кэсси, но у нее телефон выключен, — сказала я.

—  Она в госпитале. Вчера вечером у ее коллеги начались роды. Но я ей все передам, — ответила Матильда, накрывая мою руку своей. — Послушай, тебе следует знать: вчера Комитет проголосовал за то, чтобы пожертвовать деньги, полученные за картину — все целиком, — на помощь разным женщинам. Пьер не захочет вернуть нам картину, но мы решили, что организация, посвятившая себя освобождению женщин, не может принять деньги от мужчины, посвятившего себя тому, чтобы манипулировать ими.

—  Но как насчет тех женщин, которых вы могли бы поддержать с помощью его денег в том же смысле, что всегда?

—  С.Е.К.Р.Е.Т. имеет блестящее прошлое. Почти сорок лет. И думаю, у нас хватит денег еще на несколько лет. Надо просто подсчитать хорошенько. А если возникнет необходимость, то мы обладаем еще одной картиной, хотя я надеюсь, что с ней нам не придется расставаться. — Матильда встряхнула головой, как бы отказываясь думать о неприятном, и искренне улыбнулась мне. — Ты сделала свой выбор, Дофина. Но мы расстаемся не навсегда. Я хочу знать, как у тебя пойдут дела, все до мелочей. И уверена, что Кэсси тоже этого захочется.

—  Матильда, ты просто не представляешь, что вы все сделали для меня. Вы вернули мне силу духа, радость. И у меня просто нет слов, чтобы выразить благодарность вашей организации.

Я встала, обошла стол и крепко обняла Матильду. Но хотя мне безумно нравилось это место и его магия, я дождаться не могла того момента, когда наконец вернусь в свою пыльную квартирку, в свой крошечный магазинчик, к своим потрясающим покупателям и милой Элизабет.