* * *

Проспективные исследования ОСО показали, что во время остановки сердца можно испытать расширение и удивительную ясность сознания. По другим исследованиям нам известно, что во время остановки сердца кора и ствол головного мозга не демонстрируют измеримой активности, в то время как клиническая картина свидетельствует о полной утрате всех функций мозга. К нашему изумлению, пришлось признать, что одно только кислородное голодание не объясняет опыт расширенного сознания. Если бы ОСО возникал как реакция на кислородное голодание мозга, о нем сообщали бы все участники нидерландского исследования. Тяжесть медицинской ситуации, например продолжительная кома после осложненной реанимации с длительной кислородной депривацией, также не объясняет приобретение пациентом ОСО или отсутствие такого опыта. Околосмертный опыт также происходит при обстоятельствах, среди которых кислородное голодание не значится.

Эти результаты вызвали у меня интерес к функциям мозга, какими они являются в нормальных, повседневных обстоятельствах. Как можно увязать ОСО во время утраты всех функций мозга с нашими общепринятыми представлениями об этих функциях? Что нам известно о том, как работает наш мозг, и откуда мы знаем это? Каких теорий о взаимосвязи мозга и сознания мы придерживаемся? Эти вопросы я подробнее рассмотрю в следующей главе.

Я прекрасно понимаю, что чтение этой главы не всем дастся легко. Но мое исследование анатомии, функций и методов визуализации мозга предназначено для того, чтобы мы лучше поняли всю сложность мозга и в то же время осознали, как мало нам еще известно о его функциях и происхождении сознания. Большинство нейробиологов придерживаются материалистского подхода, то есть исходят из предположения, что содержание мыслей, чувств и воспоминаний можно объяснить измеримой активностью мозга. Однако гипотеза, согласно которой сознание и воспоминания создаются и хранятся исключительно в мозге, остается недоказанной. Не существует прямых свидетельств, доказывающих, что нейроны мозга создают субъективную сущность нашего сознания, или объясняющих, как они это делают. В этой главе рассматриваются научные исследования, подтверждающие, что материалистский подход во многих отношениях оказывается несостоятельным и не может применяться в его нынешней форме. В настоящее время становится все очевиднее то, что сама по себе активность мозга не в состоянии объяснить сознание.

В предыдущей главе говорилось о том, что люди способны испытывать ясное сознание с воспоминаниями, отчетливыми мыслями и эмоциями во время остановки сердца. Но период клинической смерти, вызванной отсутствием притока крови к мозгу, характеризуется отсутствием какой бы то ни было измеряемой и клинической активности мозга. Как такое возможно? Что говорит нам наука о взаимоотношениях мозга и сознания. Где и как может быть локализовано сознание в мозге? Как может материя производить сознание? Ведь мозг состоит из материи в чистом виде, из атомов и молекул, а они, в свою очередь, являются строительным материалом для клеток с их химическими и электрическими процессами. Составленный из «строительного материала, лишенного сознания» мозг определенно способствует поддержанию сознания. Но действительно ли мозг «порождает» наше сознание? И где именно в мозге это сознание может возникать и помещаться?

Еще один вопрос – как нематериальная деятельность, такая как осознание или мышление, соотносится с видимой реакцией в виде измеримой электрической, магнитной и химической активности в определенном участке мозга. Эти виды активности можно измерить с помощью (1) электроэнцефалограммы (ЭЭГ), которая регистрирует электрическую активность коры головного мозга, или с помощью (2) магнитоэнцефалограммы (МЭГ), регистрирующей магнитную активность мозга. Различия в активности измеряются (косвенно) с помощью (3) функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ), показывающей изменения в притоке крови к мозгу, поскольку кровь контрастирует с окружающей тканью. Томография дает контрастное изображение в зависимости от уровня кислорода в крови (BOLD), косвенным образом отражающее метаболическую активность нейронной сети. Она не регистрирует нейронную активность напрямую. Активность мозга также можно зафиксировать с помощью (4) позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ), при которой вводимое инъекционно радиоактивное вещество способно предоставлять более непосредственную информацию о различиях в метаболической активности клеток мозга. Можно измерить тридцатипроцентное увеличение притока крови к мозгу во время мышления или осознанности, так как нейроны тратят больше энергии на подобные процессы [1].

Анатомические структурные элементы мозга

Все эти виды исследований определяют изменения притока крови и активность в конкретных участках мозга. Эта активность может варьироваться для отдельных участников, в то время как меняющиеся мысли и эмоции также активируют новые участки. Это позволяет предположить, что нейронные сети играют некую роль в проявлении мыслей, чувств и воспоминаний, но не обязательно указывает на то, что клетки мозга действительно производят и хранят наши мысли и эмоции. У нас нет прямых свидетельств, которые доказывали бы, действительно ли нейроны в мозге производят субъективную сущность нашего сознания, и если да, как они это делают. Что нам известно, так это что следующие три структуры и тесные связи между ними дают нам возможность испытывать сознание: (1) восходящая активирующая ретикулярная система (ARAS) в стволе мозга; (2) кора головного мозга, особенно лобной, височной и теменной долей; и (3) связи между корой и стволом, которые поддерживаются посредством таламуса и гиппокампа (см. рис.). Эти центры демонстрируют явную активность в состоянии сознания, нанесенный им ущерб приводит к бессознательному состоянию или коме. Логично предположить, что взаимодействие между этими центрами мозга способствует тому, что мы испытываем как повседневное (бодрствующее) сознание [2].

Насколько точны современные исследования мозга? Какие виды активности можно измерить, чем они вызваны, что говорят нам измеренные виды активности о том, что на самом деле происходит в мозге? И, разумеется, следует задаться вопросом, что означает измеренное отсутствие в мозге какого-либо из этих видов активности.

Функциональная магнитно-резонансная томография, или фМРТ (см. рис. на с. 226), показывает активность, вызванную притоком крови в мозг, с разрешением примерно с рисовое зернышко («воксель»). Миллионы нейронов должны сработать одновременно, чтобы осветить даже такой маленький участок. фМРТ не применяется для определения последовательности, а значит, и связи между измеренной активностью в разных участках. Максимально возможная скорость сканирования в настоящее время – всего один скан в две секунды, это слишком медленно, чтобы отследить и запечатлеть мозговые процессы, происходящие за считаные миллисекунды. Можно сравнить это измерение с изучением книги, при котором удается прочитать только одно слово из каждой тысячи.