— Что он сказал? — спросила Радость.

— Говорит, ему нравится кошерная пища. А его эта лестница выдержит?

— Сама делала.

— Великолепно.

Мы уже слышали, как под тяжестью монстра стонут веревки.

Джошуа и Валтасар въехали в Кабул в такое время суток, когда по улицам бродят лишь головорезы и шлюхи (причем шлюхи после полуночи предлагают «головорезные скидки» для поддержания бизнеса). Старый чародей задремал, убаюканный верблюжьей размашистой иноходью. Поведение его сильно озадачило Джоша — примерно как и вся катавасия с демоном. Сам он в седле мог думать лишь об одном: как бы не сблевнуть. Это называют морской болезнью пустыни. Джошуа стегнул Валтасара по ноге болтавшимся концом поводьев, и старик, фыркнув, проснулся.

— Что такое? Уже приехали?

— Ты можешь контролировать демона, старик? Мы достаточно близко, чтобы ты его подчинил?

Валтасар закрыл глаза, и Джошуа решил, что он засыпает снова, — вот только руки чародея задрожали в каком-то невидимом напряжении. Через несколько секунд Валтасар открыл глаза.

— Не могу сказать.

— Но ты же мог сказать, что он вырвался.

— Тогда волна боли прокатилась по всей душе. У меня не получается близкий контакт с демоном постоянно. Вероятно, мы еще слишком далеко.

— Лошади, — сказал Джошуа. — Они быстрее. Давай разбудим хозяина конюшни.

И Джошуа повел его по улицам города к той конюшне, где мы оставляли верблюдов, когда приезжали исцелить ослепленного охранника. Лампы внутри не горели, но в дверном проеме соблазнительно позировала полуголая шлюха.

— Особое предложение для головорезов, — на латыни сказала она. — Двое на одну, но если старик не потянет — никакой компенсации.

Джош так давно не слышал римской речи, что сообразил только через секунду.

— Спасибо, мы не головорезы.

Они обогнули ее и забарабанили в дверь. Шлюха провела заточенным ногтем Джошу вдоль позвоночника.

— А кто же вы? Может, у меня найдется другое особое предложение.

Джош даже не оглянулся.

— Он — колдун двухсот шестидесяти лет от роду, а я либо Мессия, либо безнадежный жулик.

— Э-э, ну да — для жуликов скидка имеется, а вот колдуну придется оплачивать полный тариф.

Джошуа слышал, как в доме кто-то зашевелился, и чей-то голос велел ему придержать коней: хозяева конюшен всегда так говорят, если заставляют себя ждать. Джош повернулся к шлюхе и бережно коснулся ее лба.

— Ступай и больше не греши, — сказал он по-латыни.

— Ага — и как я тогда на жизнь буду зарабатывать? Навоз огребать?

И тут хозяин распахнул дверь. Он был коренаст и кривоног, с длинными усами, и вообще напоминал иссохшего сомика.

— Что у вас тут за важность такая, что моя жена не могла с ней разобраться?

— Твоя жена?

Проходя в дом, шлюха провела ногтем Джошу по затылку.

— Свой шанс упустил, — сказала она.

— Женщина, а что ты вообще тут делаешь? — спросил хозяин.

Радость выскочила стремглав на площадку и выхватила из складок халата короткий черный кинжал с широким клинком. Конец веревочной лестницы мотался перед ней как полоумный — монстр спускался к нам.

— Нет, Радость. — И я втянул ее обратно в пещеру. — Его невозможно прикончить.

— Не будь таким самоуверенным.

Она повернула голову и ухмыльнулась мне, а затем разок чиркнула по толстой веревке, не тронув лишь несколько волокон. Потом привстала на цыпочки и парой перекладин выше проделала то же самое со второй веревкой. Невероятно, как легко ей это удалось.

Радость отступила в проход и подняла кинжал так, чтобы на нем заиграл свет звезд.

— Стекло, — сказала она. — Вулканическое. В тысячу раз острее любого лезвия из стали.

Она спрятала кинжал и потянула меня за собой вглубь, но не очень далеко — чтобы можно было видеть вход в пещеру и площадку перед ним.

Я слышал, как чудовище сопит, спускаясь к нам все ближе, — и вот уже огромная когтистая нога возникла в устье пещеры, за ней — другая. Мы затаили дыхание, когда тварь добралась до подрезанной части лестницы. Массивная чешуйчатая ляжка виднелась уже почти полностью. Одна лапа потянулась к новой перекладине — и тут лестница лопнула. Монстр повис как-то боком, телепаясь на оставшейся веревке прямо перед входом. Он смотрел на нас в упор, и в желтых его глазах ярость на миг сменилась недоумением. Кожистые уши летучей мыши встопорщились от любопытства, и он вымолвил:

— Эй?

Вторая веревка лопнула, и чудовище пропало с наших глаз долой.

Мы выскочили на площадку и глянули за край. До дна — по крайней мере тысяча футов. Но в темноте мы могли разглядеть что-то лишь на несколько сотен, и эти футы были подозрительно лишены всяческих монстров.

— Мило, — сказал я.

— Надо бежать. Сейчас же.

— Ты не считаешь, что ему конец?

— Ты слышал, как что-нибудь ударилось о землю?

— Нет, — ответил я.

— Вот и я не слышала. Лучше нам двигать отсюда.

Свои курдюки с водой мы оставили на плато, и Радость теперь хотела захватить какие-то припасы на кухне, но я сгреб ее и потащил к главному выходу.

— Нужно убираться — как можно дальше и как можно быстрее. Смерть от жажды меня не так беспокоит.

В основных покоях крепости было светлее, и мы пробирались по коридорам без лампы — и хорошо, потому что я бы все равно не позволил Радости остановиться и ее зажечь. Свернув за круглый угол лестницы на третий уровень, Радость вдруг дернула меня назад, чуть не сшибив наземь, и я рассвирепел, как кошак на крыше.

— Ну что еще? Давай быстрее выбираться! — заорал я.

— Погоди. Это последний уровень с окнами. А я не собираюсь выходить в парадную дверь, не зная, поджидает меня там эта тварь или нет.

— Не говори глупостей, у всадника на быстрой лошади уйдет полчаса, чтобы добраться оттуда сюда.

— А если он не долетел до дна? Если он залез обратно?

— А на это нужно несколько часов. Пошли, Радость. Пока он доберется до двери, мы будем уже за несколько миль отсюда.

— Нет!

Она сшибла меня с ног, и я брякнулся спиной о каменный пол. Когда же я снова обрел под ногами почву, девушка уже добежала до окна и свесилась из него. Я подошел, и Радость поднесла палец к губам.

— Он внизу. Нас поджидает.

Я отодвинул ее и выглянул сам. Точно: тварь затаилась в темноте, лапы наизготовку, чтобы когтями выдрать дверь, едва мы откинем изнутри засовы.