Ласковая речь Лукаса звенела во внезапной тишине, шум в моих ушах придавал ей поистине зловещую интонацию. Сердце билось, словно в клетке. Я не хотела видеть смерть. Черт с ним, даже смерть тех, кто как никогда этого заслуживал. Но, что странно, своей вины я не ощущала. Возможно, потому, что среди всех присутствующих здесь был лишь один человек. Девушка в умопомрачительно дорогом платье, приглашенная на резню под патронатом Сатаны.

Что дальше? Их заставят забить друг друга до смерти, словно в древнем Колизее? Выпустят против них других сильных бойцов? Или просто застрелят?

- Виски всем нам, - велел Лукас. - И шампанского для дамы. Или что покрепче, Виктория?

Его ладонь сжала мое бедро. Без сексуального подтекста. Это не было даже демонстрацией власти. Лукас чувствовал мое стояние по пульсации крови в венах и напряжению мышц.

- Шампанское, спасибо, - я сумела сказать это без запинки.

Ожидание висело в воздухе. Звенело оборванной струной. Таяло в сгустившемся предвкушении присутствующих мужчин, от полных ужаса и недоумения реплик двух приговоренных в округлой клетке около ринга.

- Михаил, мать твою, что за херня?

- Лукас, б**дь, что происходит?

Никто не считал нужным ответить на их вопросы. Я наблюдала, как понимание исказило смазливое лицо Дмитрия отвратительной гримасой ужаса. Константин все еще надеялся, что происходящее - жестокая шутка. Пытался сохранить лицо, но вся его поза была жалкой. Оба понимали: Лукас не шутит.

Их вопросы перешли в мольбы. Когда принесли напитки, я едва сдержалась, чтобы не осушить бокал залпом. Пригубила и постаралась принять расслабленную позу.

Мне хотелось закрыть глаза. Хотелось, чтобы шум в ушах перекрыл децибелы криков будущих покойников. Чтобы я утратила способность чувствовать на будущие минуты. Увы, я знала, что мне этого не простят. Лукас вел меня к вратам своей реальности по узкому каменному перешейку над реками кипящей лавы. Один неверный шаг - свергнет в пропасть. И возможно, я разделю участь тех, кто сейчас буквально рыдал на ринге. А ведь они, по сути, в моем понимании были неприкасаемые.

Лай собак. Утробное рычание голодного зверя. Дежавю? Или я окончательно сошла с ума? Подалась вперёд, вглядываясь в полутёмный угол зала за рингом. Движение, суета... несколько пар светящихся угольков. Глаза питбультерьеров.

Темные тени собачьих тел с играющими под черной шерстью мускулами проступили из темноты. Высунутые в ожидании добычи языки, с которых капала слюна, учащенное, как и стук моего сердца, дыхание. Глухой рык. Собаки-убийцы рвали привязи, лишь по чистой случайности не бросались на удерживающих поводки охранников.

Дмитрий и Константин не сразу заметили совершенное оружие, от клыков которого им предстояло принять смерть. Но когда охрана с четырьмя устрашающими псинами окружила периметр зарешеченного ринга, тишина сгустилась.

Стук сердца. Рычание тварей. Скрип кожи ладоней о стекло бокала - предвкушение зрителей. И я, практически тепличное растение на празднике чужой крови. Зажатое в тисках чужой жажды развлечений и не осознавшее, что именно в этот момент из нежного стебля прорастают стальные шипы будущей брони.

Отсеки решетки напротив стражей с американскими питбулями пришли в движение. Ровно настолько, чтобы впустить внутрь четверолапых убийц, и не дать сбежать их будущим жертвам. Я сжала кулаки, борясь с искушением поджать ноги, когда охранники, словно по команде, одновременно разомкнули карабины на ошейниках уже протиснувшихся в лазы псин - мне казалось, эти убийцы могут с легкостью накинуться и на нас. Но дрессировка взяла свое, плюс узники ринга уже успели нанести друг другу кровавые увечья. Это окончательно сорвало планку у взбесившихся собак.

- Фас,- спокойно произнёс Лукас, и отсеки с лязгом захлопнулись за новыми посетителями ринга.

Они не спешили нападать. Яркий свет прожекторов и замершие от ужаса мужчины на первый миг сбили псов с толку. Собаки принюхивались, шумно дышали, прежде чем самый крупный пес страшно зарычал и с утробным лаем кинулся вперед.

Ад обрушился на землю. Потонул в отчаянном вопле обреченных, рычании, лае, топоте ног, треске рвущейся ткани, клацанье зубов. В воздухе повис тошнотворный запах крови. Он осел на губах привкусом металла и раздавленных томатов. Вкус ужаса и смерти.

Мне надо было закрыть глаза. Лукас бы понял, наверное. Но я, словно сомнамбула, раскачивалась в кресле, сжав бокал до боли в пальцах, и смотрела, едва не ослепнув от увиденного, не оглохнув от самых страшных, душераздирающих воплей умирающих. Навсегда записывала на жесткий диск памяти отвратительную, ужасную картину - оскаленные пасти псов, рвущих человеческую плоть, кровь, капающую на зеленое полотно ринга с острых клыков, тела тех, кто совсем еще недавно весело шутил, играл в рулетку, пил виски... а теперь представлял собой тюки окровавленной плоти. Они мало что имели общего с людьми.

Черный питбуль с белым лепестком клевера - причудливым окрасом на груди - сбил с ног окровавленного Константина, почти добравшегося до решетки. Мужчина пытался воззвать к Лукасу, не понимая, что уже не жилец с подобными ранами, кровь стекала по его подбородку на окровавленные лоскуты костюма. Бросок, и клыки псины-убийцы вонзились в его щеку.

Я закрыла глаза. Тугой узел тошноты рванул вверх по пищеводу, отключая все органы чувств. Кажется, я впилась ногтями в руку сидящего рядом Лукаса. Все это уже не имело значения. Я утратила связь с реальностью. И в то же время... мне была невыносима мысль, что я сейчас забрызгаю ошеломительное платье и кожу дивана содержимым своего желудка.

- Что-то хочешь сказать мне, милая? - ласково спросил мой мучитель, склонившись к уху. Дыхание на щеке успокаивало, но в его голосе было решающее ожидание. И я поняла, что будет, если я начну сейчас сбивчиво шептать просьбы остановить происходящий кошмар, расплачусь или забьюсь в истерике. Проигрыш. Затяжной прыжок в кипящую лаву.

- Нехорошо. Душно. Мне надо в...

- Прямо по коридору и направо. Все интересное уже произошло. Тебя проводят.

Я поднялась на ноги. Перед глазами плясали кляксы крови. Хрипы и стоны умирающих потонули в накате сердечного стука. Комната кружилась, тугой комок подбирался всё выше и выше. Я думала лишь о том, что меня может стошнить перед всеми присутствующими. Это было недопустимо, пусть даже произошедшее не произведет на них после показательной казни предателей никакого впечатления. Психика щадила меня. Она поставила блок, заставив переключится на более насущную проблему.

В коридор я выбежала, не замечая сопровождения - тех, кто ехал с нами в автомобиле. Именно они открыли двери и подсказали, куда бежать. Едва я захлопнула за собой дверцу кабинки, меня вывернуло наизнанку.

Я потеряла счет времени. Хотелось рыдать, но я знала: если я позволю себе подобное, проиграю. Не сейчас. Пусть даже перед глазами застыла картина, способная лишить рассудка самого отчаянного храбреца: сразу двое псов над телом, не пойми кого, настолько изуродованном клыками. Лужа крови. Зияющий остов ребра сквозь огромную рану. И собаки, с чавканьем и рычанием рвущие окровавленную плоть...