litbaza книги онлайнПриключениеКоллективная вина. Как жили немцы после войны? - Карл Густав Юнг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 49 50 51 52 53 54 55 56 57 ... 99
Перейти на страницу:
неизбежность, а комбинация большого числа случайностей и неспособность людей распорядиться своей свободой. В бесконечности условий, несомненно, имелись шансы. Однако кажущиеся огромнейшими реальности могут вдруг превратиться в ничто. Те, кто предсказывал победу Гитлера, в большинстве своем были склонны и после полного его краха считать, что победа все же была неизбежной. Те же, кто считал ее невозможной, склонны думать наоборот. Но все вместе могут объективно, с исторической точки зрения, понять, что можно, пожалуй, предпринять тянущийся в бесконечность анализ и по-различному оценивать значение отдельных причинных факторов, но в целом неизбежность столь же мало достижима, как и невозможность.

Неизбежностью, в сущности, можно пользоваться для истолкования многих сторон жизни: неизбежность становится оправданием для победителей: они делали лишь то, чему пришло время; и она же становится оправданием для побежденных: они не могли иметь успеха – хотя их действия обосновывались доброй волей, неизбежность была против них. Однако историческое узаконение или моральное оправдание делают невозможным независимое восприятие правды и ответственности человека.

Главное состоит в том, чтобы видеть побуждения непосредственных участников событий и всего народа, поскольку эти побуждения проистекают из свободы и одобряются или отрицаются свободой. Лишь в них мы усматриваем причину несчастья. Только таким образом мы можем понять смысл требуемого поворота в нашем образе мышления.

Безопасность для кого? Каждый хотел бы безопасности своей частной жизни, поэтому политику он оценивает в зависимости от безопасности, которую она ему обеспечивает.

Безопасность народа означает, таким образом, безопасность каждого гражданина в отдельности. И эта безопасность должна быть гарантирована безопасностью государства, данного государства, как оно есть, данной государственной структуры и тем самым всех тех интересов, которые связаны с государством.

Народ требует безопасности от угрозы извне, безопасности своего существования на этой территории, где господствует олигархия партий.

Взгляд на безопасность граждан и политических деятелей отнюдь не одинаков. Олигархия партий хочет обеспечить безопасность прежде всего для самой себя. Она отождествляет себя с государством, как таковым, и с народом, гарантирует себе безопасность посредством разного рода институтов и инструментов, начиная от Основного закона и кончая чрезвычайными законами, защита экономики от катастроф или спадов фактически отступает на второй план. Безопасность олигархии партий отождествляется с безопасностью Федеративной Республики.

«Безопасность» как лозунг представляется само собой разумеющимся. Но она имеет разный смысл. За призывом к безопасности большей частью скрываются определенные интересы.

Стремление к безопасности как требование несуществующей всеобщей безопасности вызывает то, чего нет в сознательном стремлении к безопасности. Последствия могут быть следующими:

Сохранение олигархии партий душит политическую жизнь западногерманского населения.

Стремление обеспечить безопасность Федеративной Республики посредством законных притязаний, которые не признаются таковыми другими государствами, и утверждения Федеративной Республики, будто мир окажется в опасности, если эти притязания не будут удовлетворены, сами создадут угрозу безопасности и станут причиной военного конфликта. Неясная оценка действительной международной обстановки обусловливает политику, которая усугубляет отсутствие безопасности утверждениями о ее укреплении.

Безопасность в условиях демократии имеет элементарные пределы. Она существует до тех пор, пока, если нет единства, действует принцип большинства. Насилие может быть исключено только в том случае, если меньшинство примирится с большинством в надежде путем последующего убеждения изменить последнее. Без принципа большинства нет активно функционирующей демократии.

Но что если при этом большинство само ликвидирует демократию, принцип большинства? Если большинство передает неограниченную власть меньшинству, называющему себя авангардом, элитой, партией? Если большинство ликвидирует основные права, которые, согласно нашей конституции, не подлежат никаким изменениям? Если посредством свободы голосования уничтожается сама свобода?

Если ликвидируется республиканский путь самоубеждения и развития событий в результате бесед и споров между силами, борющимися легальными методами, если политика в полном смысле этого слова прекращается, то остается самоотречение (закон о чрезвычайных полномочиях 1933 г.) или гражданская война.

Только насильственным путем можно помешать установлению абсолютной власти. Должно ли меньшинство отречься, если большинство хочет установить над ним свое абсолютное господство, уничтожить его? Народ, который в таком случае не предпочтет гражданскую войну отсутствию свободы, не является свободным народом. Только гражданская война может принести то или иное решение в такой ситуации.

А. Через авторитарное государство к диктатуре

Похоже на то, что плана установления диктатуры не существует. Нет и целеустремленного развития в этом направлении, нет соответствующей организации, нет второго Гитлера. Однако накапливаются силы, определяются взгляды, вырисовываются пути, которые могут привести к диктатуре.

Со времен веками существовавшего сословного государства у народа остались привычки, которые сильны еще и сегодня: уважение к правительству как таковому, каким бы оно ни было; потребность почитать государство в лице представительных политиков взамен кайзера; верноподданность по отношению к власти, кем бы она ни олицетворялась, вплоть до последнего чиновника государственного учреждения; готовность к слепому почитанию; вера в то, что правительство сделает все, что надо. Верноподданные рассуждают так: нам не стоит беспокоиться за правительство, оно позаботится о нашем благополучии и о нашей безопасности в мире; мы горды тем, что живем в могучем государстве и можем предъявлять загранице справедливые и солидные требования. Для верноподданных все находящиеся у власти окружены ореолом. Благодаря занимаемым ими постам, как бы безумно они себя не вели, они словно святые, и даже сами чувствуют себя таковыми. Стоящие у власти могут себе позволить все: питать друг к другу личную вражду, в жертву которой они приносят государственные интересы, плести интриги и демонстрировать свою подлость даже в политических речах. И все же их продолжают почитать. Короче говоря, общественное сознание у нас часто представляет собой сознание верноподданности, а не демократическое сознание свободного гражданина. Правда, в тех случаях, когда не следует бояться последствий, верноподданный ругается, но он остается послушным, уважительным и ничего не предпринимает.

Признаком такого сознания является выдвигаемое политиками требование особой юридической защиты от оскорблений и клеветы по адресу федерального президента, канцлера и министров. Требование это недемократично. Каждый гражданин пользуется одинаковой защитой от оскорблений и клеветы. Никому, даже самому федеральному президенту, не нужна другая защита. Деятелей, находящихся у кормила государства, отнюдь не должен окружать ореол. Напротив, желательно, чтобы они подвергались самой резкой критике. Кто отваживается занимать подобные посты, должен знать, что к нему предъявят высокие политические и моральные требования, что вся его деятельность будет на виду и что от него будут ожидать гораздо большего, чем от других.

Разве любой гражданин не имел права публично высказать самое резкое осуждение, когда, например, Аденауэр манипулировал постом президента, как любой другой официальной должностью: сначала он согласился занять этот пост, а затем отказался от него; когда тот же Аденауэр во время предвыборной кампании в 1965 году заявил в защиту министра Штрауса: «Какой парламентарий

1 ... 49 50 51 52 53 54 55 56 57 ... 99
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?