Из боковой двери вышел Дэнс, с грохотом захлопнув ее за собой. Он молча обошел пленников и наконец, остановившись перед Ником, наклонился к нему и прошептал в ухо:

— Где твоя жена, Николас?

Ник не ответил.

— Впрочем, зачем тебя спрашивать? — Дэнс повернулся к Маркусу. — Где она? Кто еще знает об ограблении?

Маркус язвительно усмехнулся улыбкой Чеширского кота, которой часто пользовался во время деловых переговоров с конкурентами.

— Ты меня слышишь? — заорал Дэнс. — Где она? Кто еще знает об ограблении?

Он занес кулак и обрушил его на нос Маркуса, сломав его в четвертый раз в его жизни. Кровь потекла по губе, пятная белую рубашку и синий галстук.

— А теперь, — негромко сказал Маркус, не обращая внимания на удар, — послушай меня, трус. Освободи мои руки и ударь меня еще раз — и тогда увидишь, насколько ты на самом деле крут.

В ответ Дэнс с размаху ударил Маркуса по лицу.

— Говори, где она! — заорал он, доставая пистолет и нацеливая его на Ника. — Узнаешь свою пушку?

Развернувшись, Дэнс ударил Беннета пистолетом по голове и приставил ствол к его подбородку.

— Говори, где твоя жена, или он умрет, — сказал Дэнс Нику. И это уже была не просто угроза, о чем недвусмысленно свидетельствовал его взгляд.

Ник посмотрел на Маркуса, и внутри у него все оборвалось при мысли о том, что его силой вынуждают выбирать одну жизнь из двух.

Маркус едва заметно покачал головой и улыбнулся знакомой теплой улыбкой — той самой, которую Ник видел на его лице после пропущенной в ворота шайбы или неудачного удара по мячу для гольфа. Дружеская такая, словно говорившая: «Все будет в порядке, ведь мы друзья!» Именно такой улыбкой они обменивались каждый раз, когда от Маркуса уходила очередная жена.

— Если ты это сделаешь, то клянусь богом, я тебя убью, — с ненавистью проговорил Ник.

— Интересно, как это у тебя получится, — сказал Дэнс. — Учитывая, что тебя я убью следующим.

— Ах ты… — Ник отчаянно рванулся, пытаясь освободиться. Вены на его шее напряглись, плечи и руки бессильно дернулись.

— Ник, — тихо сказал Беннет.

— Слушай меня, кусок дерьма! — заорал Ник, не обращая внимания на друга.

— Джулия в безопасности, — так же негромко продолжал Маркус, и в голосе его прозвучало нечто вроде просьбы.

— Я вырву твое сердце! — крикнул Ник Дэнсу, беспомощно извиваясь на стуле.

— Ник, — прошептал Маркус, наконец привлекая внимание друга и пытаясь его успокоить. — Джулия в безопасности. Помни об этом и не беспокойся за меня.

Дверь медленно открылась, и на пороге появился толстяк, которого Ник узнал. Сообщник убийства Джулии, тот самый седой, который стоял перед их входной дверью и звонил, отвлекая его, пока другой убивал Джулию.

— Отлично, — с явным облегчением сказал Дэнс.

Он нажал на спуск, и раздался выстрел. Голова Маркуса взорвалась, разбрызгивая кровь, и упала на грудь.

Ник не мог отвести взгляда от мертвого друга. Звук выстрела эхом отдался в его ушах, и мгновение спустя его сменил леденящий кровь крик, донесшийся со стороны двери.

Ник повернул голову и понял, что надежды нет — все, что он пытался до сих пор делать, оказалось тщетно. Его лучший друг мертв, сам он беспомощен, и Дэнс мог праздновать победу.

Ибо в дверях, крича от страха и глядя на них полными ужаса глазами, стояла та, кого он никак не ожидал здесь увидеть.

Сердце оборвалось.

А затем наступила тьма.

12:00

Ник рухнул на пол библиотеки, содрогаясь от мучительных рыданий. Его лучший друг мертв, и Джулия осталась одна, чтобы умереть еще раз.

Речь шла уже не просто о том, чтобы спасти ее от смерти без двадцати семь вечера. Речь шла о том, чтобы защитить в час дня от будущего, которое он только что создал, в котором оставил ее в одиночестве, в полной власти Дэнса, где ее ждала неминуемая гибель. Речь шла и о том, чтобы изменить будущее, которое он создал для Маркуса, своего лучшего друга. Который помогал ему, не задавая лишних вопросов, верил, когда он рассказывал о невероятных событиях и золотых часах. И отдал жизнь ради спасения Джулии — жертва, оказавшаяся напрасной.

Ник играл в Бога — и теперь пожинал последствия.

Как бы ни были предопределены жизни и необратимы поступки, Ник играл в шахматы, передвигая фигуры на доске, в партии, которая была уже проиграна. Он не мог переместиться вперед и спасти друзей, его постоянно отбрасывало назад, словно персонажа некоего греческого мифа, где с ним играли Зевс и Афина. Вот только на этот раз Зевс носил двубортный синий пиджак и дарил таинственные часы, о которых никогда не слышал даже Эйнштейн.

Каждое его действие, каждый поступок за последние девять часов приводили к последствиям, лишь ухудшавшим ситуацию, которая существовала вначале. Казалось, будто кто-то раздирает его жизнь на части, кусочек за кусочком.

Кто может предсказать, по какому пути пойдет наша жизнь, какие судьбоносные повороты приблизят нас к катастрофе или, наоборот, отдалят от нее, какие бескорыстные поступки станут поводом для войны?

Если Ник хотел исправить случившееся, он должен был не дать ему произойти — но каждым шагом, каждым внесенным изменением он лишь создавал будущее намного худшее, чем то, которое предстояло изначально.

Он понял, что Маркус прав. Непреднамеренные последствия наших действий меняют не только наше собственное будущее, но и будущее всех тех, кто нас окружает, всех тех, кого мы любим.

Ник мчался по Санрайз-драйв, выжимая из машины все возможное. Он забрал из своего стола мобильный телефон, который оставил в будущем в машине Маркуса. Точно так же он нашел ключи от машины в ящичке в прихожей. Достал из сейфа пистолет и теперь ощущал холодное прикосновение сзади. Ника слегка удивило, когда, повернув ручку влево-вправо-влево и открыв сейф, он обнаружил пистолет внутри. В очередной раз он оставил его в будущем лишь затем, чтобы снова найти в прошлом. Ник попытался постичь возникший парадокс, представить себе последствия неоднократных извлечений пистолета из сейфа, каждое из которых исключало для него возможность оказаться там в будущем. Но он понимал, что будущее не придет, если не останется в живых Джулия.

Въехав в город, Ник оказался в самом центре всеобщего хаоса. Тротуары забиты людьми, дороги — автомобилями. Водители стояли рядом со своими машинами, и взгляды всех были устремлены к небу, на густые черные клубы дыма, подсвеченные снизу яркими языками пламени. Три секунды спустя земля содрогнулась от грохота.

Казалось, будто в Байрам-Хиллс разразилась война или на горизонте появилось гигантское чудовище, готовое проглотить всех. Паника усиливалась; владельцы магазинов запирали двери, пустели парковки.