– Меня не надо «тетенькой» звать. Зовите меня просто Серафима. А какое у вас горе? Поведайте нам, облегчите душу. Все мы братья в этом бренном мире. Скажите, какой грех гнетет вашу истерзанную душу и… и… все.

Разрисованную под женщину-вамп Кукуеву неожиданно понесло на церковные проповеди, и она в испуге захлопнула рот. Молодая женщина, вероятно, тоже почувствовала, что мадам не совсем та, кого пытается изобразить, поэтому для повышения собственной бдительности осушила еще рюмочку. После чего взгляд ее затуманился, она и впрямь решила, что все здесь родственники, и приготовилась рассказывать. Сначала она завалилась на диван, высоко закинула ногу на ногу, плавно покрутила руками и сообщила:

– Я же за Борисова замуж выходила. Любила и вышла, чего такого-то? И он меня любил. Я же раньше не пила… И сейчас не пью. А выпиваю! И только с родственниками! Слышь, братан, налей даме стаканчик!

Шишов крепился из последних сил. Его мужская гордость уже клокотала где-то в горле, но он прилежно поднялся и налил хозяйке полную рюмку. После этого речь Анны Максимовны хоть и стала менее разборчива, зато уже не прерывалась.

За несколько минут доморощенным детективам удалось узнать, что первые годы семейной жизни Борисовы провели в любви и счастье. Евгений упрямо продвигался вверх по карьерной лестнице, прибывали деньги, а жена вместе с ним строила планы, вынашивала интересные идеи, подавала супругу свежие мысли и рвалась к работе. Ей просто так хотелось, хотя она могла этого не делать, муж буквально носил ее на руках. Аня никогда ни в чем не знала отказа. Единственный раз муж сказал жене «нет», когда она собралась на учебу в Англию. «Нет, – строго запретил он. – У нас еще здесь не все дела переделаны». Аня сильно удивилась – что такого не может сделать Женя без ее присутствия? «Мы еще не спроектировали детей!» – пояснил Евгений Борисов, и английский вопрос отпал сам собой. Над проектом срочно поработали и стали ждать ребенка. Эля родилась маленькой и болезненной. Конечно, в доме чуть не постоянно находился целый отряд нянек, медсестер, врачей и прочей братии, которая облегчала жизнь матери, но она никому не доверяла свою крошку. Аня сама кормила, переодевала, купала дочку и делала крохе массаж. Незаметно все дела мужа отошли в тень. Ей уже неинтересно было знать, что где творится, мысли были заняты ребенком, а вовсе не бизнесом. И между супругами образовалась трещина. Дальше – больше. Женя стал задерживаться на работе, перестал рассказывать Ане свои новости, на презентации отправлялся без нее. До Анны уже доходили слухи, что успешный бизнесмен вовсе не скучает без жены, а на банкетах ее место рядом с ним занимают первые красавицы города. Сначала Аня не поверила, но муж уже ничего и не скрывал. Анна стала бить во все колокола, но Евгений был для нее уже потерян. Однажды он и заявился домой в неурочный час, принялся в спешке носиться по комнатам и торопить жену:

– Так, Анна! Срочненько одеваешься, красишься, и со мной! Элю с няней. У нас мероприятие.

– Но… я даже в парикмахерскую не успею! – возмутилась Анна. – И потом, что за переполох? Я же совершенно не готова! Если тебе нужно быстро, иди один, я подъеду чуть позже. Неужели ты не можешь появиться без меня? Ты, мне кажется, уже напрактиковался. Сходил бы с очередной своей выдергой… Мне говорили, у тебя их рота. У тебя сейчас кто – блондинка? Брюнетка?

Она сложила руки кренделем и сделала презрительную улыбку. По правде сказать, Аня решила, что муж ужасно вытаращит глаза и начнет бурно опровергать сплетни. Она даже решила не сильно упираться, а поверить ему на седьмой минуте. Однако Женя на секунду остановился, подумал и с досадой покачал головой:

– Нет, сейчас только с тобой надо, там только с женами.

И действительно, туда, куда они заявились, в основном ходят с супругами. Они прибыли на развод. Не успела Анна сообразить, что это вовсе не шутка, а Евгений уже крепко пожимал ей руку и бодро чеканил:

– Анна, на ребенка буду деньги возить, смотри, чтоб дочь здоровенькая была. Квартиру тебе куплю, не дело это, чтобы разведенные супруги в одних хоромах проживали, а в остальном… Ну, там решим, я заеду.

Борисов Женя, который несколько минут назад был родным, законным супругом, быстро сел в новенький «Крузер» и выскочил из семейной жизни Ани успешным красавцем-холостяком. После этого Анна Максимовна решила, что такая жизнь ей на фиг не требуется, и ушла в запой. Потом ее, конечно, вывели из алкогольного состояния – надо было что-то там делить, переезжать на новое местожительство… Черт, надо было еще растить дочь! С дележкой тоже все решилось по-быстрому – Ане было все равно, а Евгений справился с задачкой на деление в течение двух суток. По приезде в новую квартиру Анна опять обратилась к спиртному.

– Господи! Да сколько ж пить можно?! – не удержалась Серафима. – У вас же дочь!

– Нету! – грохнула по столу кулаком хозяйка, свернув все убранство на пол. – У меня больше нет дочери! Я же просила на это обратить внимание! Чем слушаете?

Шишов аккуратненько поднял бутылку с полу (мудреная пробка не позволила вылиться до конца огненной влаге), оттопырив локоточки, налил даме рюмку и по-плебейски зашелестел:

– Анна, простите, а вы не могли бы меня, дурака, просветить, что же с доченькой-то случилось? Ведь такое горе, такое горе… Давайте помянем!

Семен проследил, как дамочка одним глотком справилась с рюмочкой, и только с завистью крякнул – он бы так лихо не сумел, обязательно бы поперхнулся.

Анна же, помянув дочурку, тут же ухватила конфету и, забывшись, начала кокетничать с единственным мужчиной:

– А пч… пчму это ты… к красивой женщине без цветов, а? Нет, ты морду не вороти!.. Где?

Шишов стал как томатная паста «Помидорка» и сунулся к уху напарницы:

– Слышь, Кукуева, чего она? Может, надо было венок ребенчишке-то притащить?

– Да сиди ты, с венком своим… – раздраженно цыкнула Серафима. – Чего теперь с ней делать-то? Так ведь и не узнаем ничего путного!

Тем временем проспиртованная дамочка добралась до дорогой стенки, выудила с верхней полки вычурную вазочку и трясла ею перед стеклянной дверцей.

– Нет, ты глянь… мужик… ик! У меня на фига столько ваз, а? Я тебя спрашшую! Кого мне в них тыкать? Вот возьми… и воткни цветочек… можно гла… диолус…

С этими словами хозяюшка размахнулась и швырнула шикарную вазочку в Шишова. Тот лихо увернулся, ваза упала Серафиме на колени и только чудом избежала кончины. Поцокав языком от неудачи, Анна Максимовна полезла за следующей. Шишов уже не стал испытывать судьбу, он кинулся на метательницу ваз и облапил ее крепко-надежно.

– О! Уже и бичи поползли… – неожиданно раздался в дверях ворчливый голос.

В комнату вошла крупная женщина, отшвырнула от госпожи Борисовой Шишова и силком утащила ту в ванную.

Шишов только сейчас опомнился:

– Я не понял… Я, что ль, бич? Слышь, Симка, это мы с тобой, что ль, бичи? – он просто задыхался от негодования. – Да я в новой куртке… у меня… Я сто лет работаю! Живу… Эй, тетка! Вылазь из ванны, извиняться будем!