Рабочий, мирно сидящий на своем объекте – что может быть более привычно глазу русского человека! Рабочий, который трудится, – картина настораживающая (если только он не таджик). Могут что-то да заподозрить. А тот, кто перекуривает, – явно вне подозрений. Вот и на меня ровным счетом никто не обращал внимания. Нечасто, но проносились мимо машины и велосипеды. Проходили путники: пожилые дамы с сумками на колесах, молодые мамы, сопровождающие дошколят, узбекские рабочие, готовые испугаться каждого куста. Проехал даже пару раз милицейский «козелок». Ментов я тоже не заинтересовал – на южанина не похож. И только один раз остановился подле меня старичок – ровесник (а может, даже соратник) Васнецова. «Почему сидим?» – полюбопытствовал он.

– Трубы не завезли, – грубым голосом ответствовал я и цыкнул сквозь зубы слюной.

– Ну да, ну да, – покивал головой старичок в полотняной кепке. – Со снабжением у нас по-прежнему труба, – он засмеялся собственному каламбуру и побрел дальше по своим пенсионерским делам.

Калитку дачи бывшего секретаря ЦК я видел из моего укрытия отлично. Однако ничего не происходило – ровно до тринадцати ноль-ноль, когда вышел собственной персоной Петр Ильич Васнецов. Режим дня он, похоже, соблюдал неукоснительно. Постоял у калитки и удалился – возможно, ровно по тому же маршруту, каким вчера с ним гулял я.

А в тринадцать пятнадцать на улице появился давешний «Ниссан-микра» с самарскими номерами. За рулем его маячил мужчина. Ничего не стесняясь и ничего не боясь, он остановился прямо у калитки Васнецова. Я достал из пакетика фотоаппарат с длиннофокусным объективом.

Из авто вышел мужик, начал слоняться вокруг машины. Явно ждал чего-то. А через пару минут из калитки выпорхнула веселая будущая вдова! Толмачева и мужик поцеловались – я поставил затвор на «серию» и снимал, снимал – затем он галантно открыл перед ней пассажирскую дверцу, уселся за руль и дернул с места.

Я немедленно бросился к своей ласточке, завел ее и устремился в погоню. К счастью, по кочкам и колдобинам поселка «микра» не смогла далеко от меня удрать. Я не терял с ней визуального контакта, но опасливо двигался в изрядном отдалении. Преследуемые выбрались на шоссе, но буквально через пару километров снова свернули на проселок.

Там уж начались совершеннейшие колдобины, к тому же мне пришлось выпустить их авто из зоны видимости, иначе меня бы спалили в два счета. Я остановился, прямо в машине переоделся из строительного в цивильное и решил дальше следовать пешком. Вряд ли по столь изрытой дороге крошка «Ниссан» смог оторваться от меня слишком далеко. И верно: примерно в полукилометре я приметил сияющий сквозь деревья кузов.

Я подкрался поближе. Эти двое в «микре», мужик и Толмачева, страстно целовались. И для обоих окружающий мир в тот момент явно перестал существовать. Почти не таясь, я выпустил серию из своего «Кэнона». Глянул на дисплее, как получилось. Получилось великолепно. Не знаю, как с точки зрения искусства фотографии, но с позиции сыска я остался полностью удовлетворен. Лицо Толмачевой вышло очень узнаваемо. И любой половозрелый человек сразу поймет, чем они занимаются.

Я оставил возлюбленных тешиться дальше. Съемка порно меня не интересовала. Вернулся к своей тачке, завел мотор, развернулся и потрусил в сторону Москвы. Мысли мои сбились на старика Васнецова, который был мне весьма симпатичен. «Да! – думал я. – Вот что бывает, когда кадришься с женщиной в два раза моложе себя! Мужик от фашистской пули уберегся и от гнева Брежнева спасся – а теперь ему какая-то провинциальная шлюшка наставляет рога! Все-таки к старости человек теряет критическое восприятие мира – не дай мне бог стать таким».

Однако у любой тучки, как говорят наши заклятые друзья-американцы, есть светлая изнанка. Я постарался мыслить позитивно: конечно, старика жалко, однако он ведь сам виноват, согласитесь? Повелся на сорокалетнюю молодуху – что, не понимал, чем это может кончиться?

Зато мне теперь есть что сказать и показать моей заказчице Мишель. Не говоря уж о том, что я деньжат своей немудрящей слежкой заработал. Значит, надо звонить девушке, назначать встречу и докладывать… При мысли, что я наконец-то увижу красавицу – сексуальную, наглую, стриженую, – настроение у меня поднялось.

Для того чтобы выманить девушку на свидание, ее надо прежде всего заинтриговать.

– У меня есть для тебя кое-что интересненькое, – молвил я в трубку.

– Интересненькое? Типа чего? – откликнулась Мишель.

– Типа информации.

– По какому поводу?

Мне показалось, что голос девушки чуть дрогнул. То ли радостно, то ли испуганно. Я не такой знаток психологии, как Римка, чтобы сразу понять.

– По поводу твоего расследования.

– А конкретней?

– Не телефонный разговор.

– Ты что, – хмыкнула Мишель, – думаешь, что нас подслушивают?

– Все бывает. К тому же моя инфа визуальная.

– Ну, ладно, посмотрю свое расписание.

Скоро эту фразу – про свое расписание – будут говорить даже сантехники.

– Сегодня вечером тебя устроит? В десять в кафе в Гусятниковом переулке?

– О’кей. Наличные захвати, – посоветовал я.

– Я догадалась. Много?

– Пять.

– Чего?

– Штук гринов.

– Не крутовато ли за пару дней работы?

– Я на сделке. Ты платишь не за то, сколько усилий я потратил, а за результат.

– Ладно, посмотрим, какие там у тебя результаты.

…А в то же самое время подельница моя Римка штурмовала нынешнего сожителя Мишель гражданина Желдина.

Он с огромным скрипом согласился с ней встретиться: «Зачем я вам нужен, спрашивается?! Говорите – срочно? А что вы хотите узнать? Ну ладно, приезжайте на «Мосфильм», там для меня сейчас клип снимают…» Потом Римма о-о-очень долго прождала в проходной киностудии, пока ей притащат пропуск и проводят. Одна радость: каждый второй мужик, напыщенный от сознания собственной причастности к волшебному миру кино, с удовольствием оглядывал красотку, а кое-кто с ней пытался заговорить. Она даже получила предложение участвовать в двух кинопробах.

– Знаем мы, где такие пробы проходят, – проворчал я, когда помощница докладывала мне о своих успехах, – на диване в костюмерной.

– А тебе что за дело до моей личной жизни? – отбрила голубка.

…Долго ли, коротко ли, Римма оказалась у павильона.

На входе трое в серебристых скафандрах, расстегнутых до пупа, курили, обливаясь потом.

– Ты кто, массовка? – спросил один из них мою помощницу.

– Нет, я к Желдину.

– А это кто?

Второй из числа курящих ответил за нее:

– Продюсер нашего красавца, – и все заржали. – Идите, девушка, он где-то там, – неопределенно махнул рукою «скафандр».