Чеченцы спешили к новому противнику, надеясь смять его, задавить массой еще до того, как русские станут в боевой порядок. Из вагенбурга пробовали стрелять им вслед, но штабс-капитан приказал не тратить понапрасну заряды. Только орудие успело ударить два раза картечью, но выбило из седел, может быть, с полдесятка. Теперь дело зависело только от решимости офицера, прибывшего из Грозной на выручку транспорту. Горцы завизжали так, что вздрогнули далее притаившиеся у повозок, и бросились опрометью вперед. Но крик их заглушил орудийный залп шести-восьми, как прикинул Новицкий, пушек. Рванули гранаты в набегавшей толпе, ядра прокладывали путь, кроша человеческие кости, расплющивая мышцы, разрывая сухожилия, вены.

Горцы отхлынули, но, прежде чем они успели отойти за дистанцию выстрела, еще несколько орудий ударили им вдогон, послав заряды картечи.

— Славно! — крикнул Атарщиков, выпрямляясь во весь свой недюжинный рост. — Славно! До сотни, наверное, положили!

— Теперь отойдут? — с надеждой спросил Новицкий, поднимясь рядом с казаком; ему казалось, что такая потеря должна устрашить противника, привыкшего сражаться наскоками.

— Что ты, Александрыч! Это еще только начало. Пока еще не уложим столько да еще раз по столько, никак не угомонятся. Но не беспокойся: долго ли, коротко, а верх наш уже будет. Сколько раз кинутся, сказать не могу, но — попятятся. А тут еще и мы поднапрем. Вона, Овчинников уже егерей своих ставит…

V

Крепость Грозная Новицкого поразила. По балканским воспоминаниям он ожидал увидеть высокие стены, если не каменные, то деревянные, засыпные; правильно устроенный кронверк, пару редутов, вынесенных за гласис.

Все оказалось не так. Деревянными были одни ворота, через которые они въехали в цитадель. Остальной периметр цитадели занимал земляной вал, хотя высокий, но не слишком крутой, так что егеря, Сергей вспомнил рассказ Мадатова, вполне могли одолеть его на штыках. Вал окружал довольно глубокий ров, откуда, собственно, и брали землю для вала. Препятствие тоже не слишком серьезное для регулярной армии, но, возможно, для обитателей местных лесов и гор оно казалось неодолимым. Тем более что по углам крепости строители вынесли бастионы, откуда можно было лупить продольным огнем по атакующим, вздумай они засесть перед валом.

Сама цитадель была не слишком просторна — шестиугольник со стороной приблизительно в сто саженей. Впрочем, вал закрывал пока только три фаса — тот, что обращен был к реке, и прилегающие к нему. На задней стороне цитадели копошились сотни солдат: кто махал лопатой, кто носил вынутую землю в плетеных высоких корзинах.

Гигантскую фигуру командующего Сергей заметил, только проехав ворота. Ермолов стоял ровно посередине цитадели, еще и поднявшись на странный помост из согнанных вместе бревен, крытых сухим камышом да еще присыпанным сверху землей.

— Здравствуйте, товарищи! — крикнул весело, завидев подъезжавших Вельяминова, штабс-капитана Овчинникова, Новицкого, нескольких офицеров и чиновников, прибывших с оказией. — Как вам наши разбойники?! Не напугались?!

— Никак нет! — бойко отрапортовал штабс-капитан, довольный, что сумел выполнить поручение.

Но Вельяминов был настроен мрачнее:

— Задержись мы, Алексей Петрович, еще хотя бы на полчаса, бояться было бы уже некому.

— Что?! Так серьезно? — насупился генерал. — У него же егерская рота с пушкой.

— Да у меня четыре орудия и батальон мушкетеров. Тем не менее они едва за повозками отсиделись. И нам пришлось пробиваться к ним с боем.

— Против банды, пускай даже тысячной, — не верю!

Новицкого окрик командующего стегнул будто хлыстом, но Вельяминов продолжал отвечать размеренно, четко, не повышая голоса и не сбиваясь:

— Получив ваш приказ — двинуться на выручку транспорту, вышел из крепости с батальоном Троицкого полка и артиллерийской ротой. Через два часа заметил толпы чеченцев по обе стороны Сунжи, общим количеством до пяти тысяч.

— Что?! — Ермолов побагровел, но мгновенно справился с гневом. — Давай, Алексей Александрович, спустимся в мою хату, да расскажешь все по порядку.

Он легко спрыгнул вниз и пошел кругом помоста. Вельяминов и Овчинников двинулись следом. Полковник оглянулся на ходу и поманил за собой Новицкого.

То, что Сергей принял сначала за помост, оказалось крышей землянки. Неглубокой, неширокой, но хорошо оборудованной. Вниз вели хорошо набитые ступени, сплоченная дверь легко ходила на колышках и прилегала к косяку без заметных щелей; пол был настелен из досок, пускай и неструганых, и стены же укреплены подобными досками. Ермолов заметно гордился своим жилищем. Он прошел вперед и сел на стул и торце деревянного же стола. Вельяминов сел рядом, Овчинников и Новицкий остались стоять. Но хозяин показал штабс-капитану на оставшийся незанятым стул, а Сергею, чуть поколебавшись, на свою походную койку, застеленную шинелью.

Вельяминов, не дожидаясь вопроса, продолжил с того места, на котором его перебили:

— До пяти тысяч. Примерно половина уже была на другой стороне и приступала к транспорту штабс-капитана Овчинникова. Другие спешно переправлялись им в помощь. Только увидев сражение, я дал два предупредительных пушечных выстрела, поставил батальон в каре и с барабанным боем двинулся на неприятеля. Чеченцы, увидев нас, развернулись, оставив вагенбург, и начали приступать конными и пешими ордами. Я приказал людям стать, взять ружья к ноге и выдвинул вперед артиллерию. Не желая ни штыкового боя, ни перестрелки, встретил нападавших гранатами и картечью.

Ермолов улыбнулся довольно. Он очевидно был рад жесткой распорядительности главного своего помощника.

— Несколько раз они приступали отчаянно, но картечь с пятидесяти сажен убеждает и остужает куда лучше, чем слово. Потом им уже стало трудно пробиваться через трупы своих же соратников. И в этот момент штабс-капитан вывел егерей из укрепления и ударил им с тыла. Противник побежал к переправе и ушел за реку.

— А что же на воде не топил?

Вельяминов выдержал паузу. Крошечную, но Новицкий ее заметил.

— С той стороны аул населен верными нам жителями. Стрелять по переправе — непременно нанести вред селению. Зачем же нам превращать мирных в немирных?

— Какие они мирные? Пропустили хищников к броду! — Ермолов бросил оба кулака на столешницу, мало не разлетевшуюся от двойного удара. — Совсем обнаглели! Мало им ночи, так и днем кидаются. Конвой уже не одни только казаки, а егеря. И то не боятся!

Вельяминов подождал, пока командующий замолчит, и спокойно продолжил:

— Действия штабс-капитана Овчинникова мне представляются в высшей степени разумными и достойными кавказского офицера.

— Крестов у меня нет, — буркнул Ермолов. — Радуйся, что и деревянный не заслужил.

— Что же касается чеченцев, надо бы выслушать господина Новицкого, которому, кажется, есть что сообщить. Штабс-капитан тем временем может вернуться к роте.