— Для начала, — Селена старалась взять себя в руки, но еще продолжала всхлипывать, — таз с водой, чтобы умыться. Затем, — она начала загибать пальцы, — во-первых, табельной агуры в разведении один на двести, миллилитров пятьдесят; во-вторых, терпозин — по две таблетки в день, и алдорфин в вену на ночь — кубика два.

Звон приоткрыл рот и округлил глаза. Фосфор уронил руку с расческой.

— Ты знаешь, что этих средств нет в свободной продаже? Ты знаешь, сколько это стоит на черном рынке?

— Не знаю, — пренебрежительно повела рукой Селена, — и знать не хочу. Нам все бесплатно выдавали. У меня скоро ломка начнется. Вот откажет сердце, и все. Я еще молодая, — снова завыла Селена, — я не хочу умирать!..

Фосфор ее причесал до конца, погладил по рукам, коснулся сомкнутыми губами лба; на мгновение их волосы соприкоснулись и перемешались, и Селена уловила его запах — мягкий, с горчинкой дыма.

Затем он спрятал расческу, быстро поднялся и пошел к выходу, сказав на прощание;

— Я найду все, что нужно, потерпи немного. Сразу все не обещаю, но уже сегодня что-нибудь достану.

«Ах, какой парень! — подумала с легкой болью разочарования Селена. — Не будь он киборгом… о, я бы обязательно в него влюбилась!..»

А вслух она пролаяла:

— Молитесь всем богам, что вы украли меня, а не Хиллари Хармона!

— Это было бы прикольно, — хихикнула Коса. — Я бы ему каждый день по тридцать раз в лицо плевала. Вреда никакого, а обидно до страсти.

— При нем, — с гримасой превосходства отозвалась Селена, — вы бы как карусельные лошадки носились. А через три дня сами бы сдали его властям, лишь бы избавиться. Он бы вам все мозги наизнанку вывернул. Устроил бы полную сухую голодовку.

— С чего ты взяла?

— Он жрет одни натуральные продукты и пьет воду из горных ледников. У вас бы бутков не хватило прокормить его.

* * *

Блэкард в Басстауне — не самый благополучный район. Есть замыслы превратить его в новостройку, усеянную дешевыми и удобными муниципальными домами, но пока планы городских властей дозрели лишь до стадии «Взорвать и разровнять манхлятники». И порой то один, то другой обветшавший бигхаус оседает в тучу горячей пыли.

Здесь, в сгущающихся сумерках над темным пустырем, бесшумно, на одном гравиторе, завис, а затем приземлился «флайштурм» с федеральным орлом и надписью «Морион» на борту. Его прожектора вспыхнули и пошевелились, отбрасывая длинные переплетающиеся тени; когда огни погасли, флаер слился со множеством неровностей и остовов разрушенных домов.

Хиллари выглянул из кабины и присел на ступеньки, выдвинувшиеся из-под двери, по ларингофону приказав киборгам усиления, которых взял с собой, сидеть не шевелясь и не высовываясь.

Хиллари рассчитывал на полное доверие — ведь если дело дойдет до стычки, то неизвестно, на чьей стороне будет победа. Среди беглых киборгов было два Warrior'a, и оба координатора, а значит — самых умных и опытных.

Он сидел и ждал. Ждать тоже надо уметь — не тревожиться, не напрягаться, не считать секунды.

Он даже не знал, сколько прошло времени, когда в темноте обозначились две неясные, расплывающиеся фигуры. Когда они подошли ближе, Хиллари опознал Этикета и Бамбука. Значит, оба Warrior'a сидят где-то в засаде. Особенно опасен Ветеран с его огромной наработкой — он может самостоятельно планировать и проводить любую акцию. «Как бы мне не оказаться между двух огней», — зябко подумалось Хиллари.

— Я жду вас, парни. Я сделал все необходимое. Мы разместим человека у нас, в Баканаре.

— Я и не сомневался в ваших словах, босс. А где Сид?

— Готовится к встрече высокого гостя. Ведь, кроме места содержания, надо обосновать арест документально. Не можем же мы, после всего случившегося, отдавать его в полицию…

— Никоим образом, босс. Его могут убить в камере, чтобы оправдать огневой контакт. К тому же нам нельзя засвечивать проект.

— Я бы хотел этого меньше всего.

— Я очень рад, босс, что наши позиции совпали.

Этикет позвал остальных с радара кодовым сигналом.

Из темноты показались еще три фигуры. В самой большой тени Хиллари сразу узнал Ветерана. Ковша он тоже разглядел — по прямой осанке и твердому шагу. А вот кто это идет между ними?.. Высокий, сутулый, бредет шаткой походкой, вытянув вперед одну руку и шаря ею в воздухе, как слепой. За плечо другой руки его держит Ковш.

Странная троица подходит ближе, останавливается. Теперь можно рассмотреть высокого парня. Спутанные, слипшиеся, грязные, давно немытые и не чесанные волосы. Высокий лоб, глаза скрыты густыми тенями, вдавленные скулы, рельефное, с глубокими складками лицо. Во всем его облике — усталость, смешанная с недоверием, тоской и враждебностью.

Конрад был уверен, что его везут на расстрел. Его охватила апатия, иногда сменявшаяся вспышками гнева.

Увидев худощавого, подтянутого мужчину в хорошо сидящем на его спортивной фигуре костюме, Конрад потерял последнюю надежду. Это, несомненно, человек. Палачи — всегда люди. Убивать — привилегия людей.

Хиллари сделал несколько шагов навстречу, протянул руку:

— Здравствуйте, Фердинанд. Я — Хиллари Хармон.

— Я — Конрад Стюарт. Не понимаю, о чем вы говорите.

И, согнувшись, заботливо поддерживаемый Ковшом, он полез во флаер.

Хиллари остался стоять с рукой, застывшей в готовности к рукопожатию. Тот, кто мог бы видеть сейчас его лицо, удивился бы, что Кибер-шеф улыбается своей самой обаятельной улыбкой. Улыбается в пустоту, далекой стене небоскребов, перегораживающей полнеба.

Город полон жизни — она устремляется вперед автомагистралями, мельтешит в воздухе флаерами, уходит вглубь развязками и линиями метро. Город велик и всеобъемлющ, как Вселенная. Аккуратные, великолепно спланированные, с собственными прудами, полянами и рощицами дома Белого Города Элитэ сочетаются со слитной застройкой Аркенда, вертикали небоскребов делового центра соседствуют с бигхаусами Честера, где лучи Стеллы никогда не достигают дна улиц. И этот человеческий макрокосм, являясь средоточием науки, культуры, администрации и производства, представляет собой также и питательную среду для всяческих маргиналов, нелегалов и паразитов, начиная от микробов и кончая городскими партизанами. Все хотят кормиться на дармовщину, и не придумаешь экологической ниши лучше, чем место проживания сотни миллионов белковых тел.

Люди прививками и строгим карантином избавились от гриппа и СПИДа, но их сменили фэл и туанская гниль; всех колонистов излечили от глистов — взамен явился белый слизевик, чтоб врачи не скучали. А от вшей, крыс и тараканов избавиться не смогли, и они конкурировали с власоедами, йонгерами и клешехвостыми многоножками.