— Мне так не кажется. Весь Город кипит. А все этот чертов Доран. Дернула же его нелегкая за язык! Сперва «война кукол», в Городе киборгофобия, General Robots терпит убытки, у них контракт с Северной Тьянгалой на носу, а тут эти бесовские пляски…

«Вот, — прояснилось в голове у Хиллари, — почему они не приняли мер против роста продаж наших программ — у них самих забот выше головы, и посерьезнее наших; но про нас они не забыли, ой не забыли…»

— Далее, — неумолимо, как танк, продвигался Горт, — теракт в Бэкъярде; мы до сих пор завалы разбираем, а Доран собирает деньги на лечение этого террориста-смертника; потом — «Звезды против забвения», опять Доран, и опять, обрати внимание, в центре скандала проект «Антикибер» и ты. Вот уже две недели, как «Антикибер» и Хиллари Хармон — выпуклая тема воя наших СМИ. По популярности ты опередил Президента и Эмбер и сравнялся с Пророком Энриком. Поздравляю! А обо мне ни слова, черт возьми! Даже обидно. Вот и иди теперь на подкомиссию. Это будет не рядовое бюджетное заседание, а шоу с раздеванием. Все явятся с расчетами и готовыми речами и будут выламываться с оглядкой на пиар и электорат. Заседание с открытыми эпизодами, припрутся журналюги, Сандра Вестон будет рваться в кадр, крича о своих правах и разбрызгивая слюни, — последние слова Горт договаривал, полузакрыв глаза, словно предвидя будущее. — А этот Фанк, — вдруг уставясь прямо на Хиллари, четко спросил генерал, — действительно Файри?

— Да, — подтвердил Хиллари, — теперь это доказано на сто процентов.

— У меня по этому поводу лежит петиция…

— У меня тоже. И ящик электронной почты хлипоманами забит.

— Анталь справляется?

— Лучше некуда. Только Анталь с этим и может справиться. Вежливо, корректно и непреклонно.

— Акции растут. Когда будешь продавать?

— Фанка-то? Восемнадцатого мая; все как положено по закону.

— У него в мозгах есть Тринадцатый Диск?

— А вот на этот вопрос я не отвечу. Это называется — использование служебного положения в целях создания преимущественного обладания коммерческой информацией. На это тоже имеется статья в законе. Точнее, в Уголовном кодексе.

— Когда ты перестанешь ссылаться на закон, — с надеждой вздохнул генерал, — и начнешь говорить по-человечески, ты станешь своим парнем.

— Не знаю, — развел руками Хиллари, — я дурно воспитан. К тому же я хочу создать ажиотаж на аукционе, играя на тайне.

— Все ясно, — решил Горт, — нет там ничего. Пустая болванка. А ажиотаж тебе будет на подкомиссии. На, смотри.

Генерал, как козырную карту из рукава, достал из лежащей на столе папки какую-то бумагу и бросил ее Хиллари.

— Что это?

— Список членов подкомиссии на предстоящем заседании. Председатель — Суванна Виная, специалист по хай-тэку и главный лоббист BIC. Пощады не жди.

Хиллари глазами сверху вниз пробежал список. Незнакомые имена и фамилии ничего ему не говорили. Кто они такие, эти люди? Кого представляют? От чьего лица выступают?.. И вдруг Хиллари зацепился за знакомое сочетание букв: Джолион Григ Ауди.

Снежок!!!..

Решение пришло само собой.

— Я пойду с результатами экономистов по членам подкомиссии. Я должен ознакомить их и убедить в том, что проект нужен и не обременяет бюджет, а наоборот, является прибыльным.

— Спохватился, — Горт не был бы собой, если бы не попенял прошлым. — Я тебе когда говорил? А ты? Теперь — поздно.

— То была пресс-конференция с телечудиками, которые работают на публику, а у обывателей устойчивое мнение на уровне архетипа, что военные — это обязательно дураки и громилы. В армию обыватели не идут, потому что боятся; они хотят спокойно спать и сытно есть, а военных, которые хранят их сытость и покой, они желают видеть сильными и тупыми; сильными — поскольку армия должна побеждать, а тупыми — поскольку, по глубокому мнению обывателя, только дурак способен отдать свою жизнь за чужое благополучие. А я выпадаю из этого образа; был бы конфликт, и ситуация стала бы еще хуже. А когда дело касается проекта, да еще в личной беседе, — я думаю, что некоторых я смог бы уговорить.

Генерал Горт во время тирады тяжелым взглядом смотрел на Хиллари, словно желая удостовериться — не шутит ли он? Затем разложил список на столе и начал говорить медленно и внушительно, разъясняя этому новичку и профану азы парламентской арифметики:

— На первый взгляд подкомиссия собрана случайно. Это называется — ротация; половина состава заменяется якобы для привлечения к ответственному делу новых депутатов с непредвзятым мнением. А на самом деле тут все сформировано с целью нас утопить. Гляди, всего тридцать восемь членов, из них двенадцать — прямые или косвенные лоббисты BIC, а остальные — «болото» и «центр». «Центру» просто нужно лишний раз порисоваться, чтоб избиратели их не забыли, а «болото» примкнет к сильнейшим. Возглавляет «центр» Джолион Григ Ауди, — Хиллари коротко кивнул, показывая, что он внимательно слушает и запоминает, — ему надо выступить с блеском перед слушанием запросов о Церкви Друга и Пророке Энрике, вот он и использует эту возможность. Проект ему безразличен, он будет выступать для себя. Жуткий моралист и страшный ханжа. Весь «центр» будет стоять за него и «болото» тоже. Он славится своими принципами и нравственными убеждениями. Выражает интересы и эти, как их, архетипы «синего» класса и домохозяек. Можешь начинать с него и прихватить еще пару-тройку из «центра», — Горт поставил несколько галочек напротив фамилий, — к лоббистам от BIC даже не суйся, я тебе их вычеркну. Не хватало еще раньше времени карты раскрывать.

Маркер заскользил по бумаге, вымарывая имена из списка.

— Крестами я тебе отмечу «болото» — туда тоже не ходи, только зря время потеряешь…

— Ты же сказал, что они легко поддаются убеждению и быстро меняют точку зрения. Если их можно склонить в нашу сторону…

— Кого?! — горестно возопил Горт. — Ты тут ничего и никого не знаешь, вот и помалкивай. Склонить? Пожалуйста — Барт Кирленд, проповедник грудного молока…

— Что-что?..

— Ну, естественного вскармливания грудью. Он рубит все, если это не молоко. Он уже семьдесят лет агитирует за молоко, и только теленок вроде тебя — извини, Хил, вырвалось — этого не знает.

— Как же не знаю, — припомнил Хиллари, — он еще книги издает по сохранению женской детородной функции. Но я думал, он уже умер. Эти книги моя мать читала, когда… впрочем, это неважно.

— Живехонек, — простонал Горт, — но в маразме…

— Сколько же ему лет?

— Сто двадцать четыре, из них последние девяносто — в маразме. Он целую партию ценителей женского молока создал. Сколько я помню, он терпеть не может все военные проекты, так как они не способствуют молоку. Еще двое трансвеститов, что борются за женские права; они прооперировались в женщин — думали, их цветами осыпят, а тут дискриминация по профессии и зарплате, теперь стали ярыми феминистками, избираются от женских организаций, к ним тоже не ходи. А вот еще образчик, — маркер сменил цвет на зеленый и чиркнул под фамилией, — Хайм Маршалл, депутат от манхла. Ходит в second-hand'e и голосует исключительно за социальные программы. Ну вот, пожалуй, и хватит. — Горт с удовольствием вычеркнул еще парочку фамилий и передал список Хиллари. — С божьей помощью, может, что и получится. Цифрами их особо не грузи, интеллектом не дави. Сам знаешь, по архетипу люди не любят тех, кто умнее их самих, — Горт отомстил-таки за военных, — а я буду действовать со своей стороны. Напор и натиск. Хорошо, что бюджет прибыльный, но ведь вы четыре года сидели на дотации. Если копнут — а копнут обязательно! — будем ссылаться на научную важность проекта и на опасность Банш для национального ноу-хау, хотя что опасного в этих извращенцах — я сам до сих пор не пойму.