решению. О, да что же мне так не везет-то сегодня? — Шетарди картинно схватился за сердце. — Вы снова выиграли, ваше величество. А я вынужден откланяться, внезапно вспомнил, что у меня еще куча дел. Вот же бедовая голова, — и он легонько стукнул себя по лбу. — Но это вы виноваты, ваше величество. В вашем присутствии забываешь о всяких делах, хорошо еще, что имя свое помнишь.

София с довольным видом сгребла выигрыш, а также кучку «одолженных» монет в кошель, и поднялась из-за стола вслед за французом.

— Скоро ужин, господа, предлагаю немного отдохнуть и переодеться, — с этими словами она вышла из комнаты, раздумывая над тем, нужно ли ей начинать общение с Австрией или все же не стоит. Вслед за ней потянулись придворные.

Тот самый господин, который дал наказ живущему на конюшне Прохору, подошел к столу и быстро перевернул брошенные французом карты. Четыре туза подмигнули ему, а сам придворный задумчиво посмотрел на дверь.

— Интересно. Франция хочет втянуть Польшу в войну на стороне Австрии? И зачем Парижу это нужно? Захотели бы помочь, сами помогли бы. — Он бросил карты на стол. — Так, нужно уже подробный доклад составить Андрею Ивановичу. Он умный, вот пускай и думает, что все это может значить.

* * *

— Сколько войск сейчас находится в городе? — я смотрел на Берлин с пригорка, в подзорную трубу, очень слабо представляя, что на самом деле делаю. Война — это не моя стихия. Я в ней понимаю чуть больше, чем ничего. — У нас же есть шпионы в Берлине?

— Есть, — кивнул подошедший ко мне Петька. Он единственный мог сейчас давать мне объяснения, потому что все высшие офицеры в данный момент обсуждали, как именно нужно расположить артиллерию, с залпов которой начнется штурм. Только проверив врага на крепость можно было понять, продолжать штурмовать город, или же лучше использовать осаду, дожидаясь подхода австрийцев.

— И? Что нам поведали наши шпионы? — Петька оторвался от трубы и посмотрел на меня затуманенным взглядом. Он видел гораздо больше моего, это было заметно по его напряженному лицу. Но мне не говорил, гад, потому что свято верил в то, что я в ратном деле могу дать ему фору. Ага, как же. Нет, Петька, не могу. Более того, плохо понимаю, что вообще предлагают сделать Наумов с Чернышевым и примкнувшим к ним Паниным. И ведь же так получиться, что командиры все как на подбор молодые собрались. Самым опытным был Наумов. Так что было вполне естественно, что я слегка опасался за итоговый результат. — Петька, мать твою! Тебя что молодая жена так измотала, что ты мне ответить не можешь быстро и четко? Так я махом тебе подсоблю в этом нелегком деле, просто отошлю ее к твоему отцу. Пускай его каплями отпаивает, после известия о женитьбе сына.

— Какими каплями? — Румянцев сфокусировал на мне взгляд.

— Датского короля! — рявкнул я. — Хотя, судя по тому, что писала мне королева Швеции... Нет, не стоит кому бы то ни было пить то, что пьет и жрет наследник датской короны. Это может весьма плохо сказать на здоровье, особенно на умственном. — Я почесал нос, вспомнив про отчет Луизы про финальную стадию полнейшего развращения наследничка. Скоро Данию можно будет брать тепленькой, если никто из знати не подсуетиться заранее. Но знать не подсуетится, Луиза прекрасно знала свое дело. Так что в ближайшую десятилетку нам предстоит первый бескровный раздел Дании. Главное, чтобы Луиза во вкус не вошла. Мне так-то тоже не выгодно Швецию сильно усиливать. — Петька, не нервируй меня.

— Три батальона пехоты и четыре эскадрона конницы, — наконец, отрапортовал Румянцев.

— Что-то до хрена, — пробормотал я, снова приникая к трубе. — А почему Фридрих их с собой не забрал? Считает, что с Ласси тем, что имеется справится?

— Я-то откуда знаю, о чем думает Фридрих и почему от в своей столице довольно внушительное войско оставил, — проворчал Петька. — Наверное, для того, чтобы столицу Пруссии защитить в случае чего.

— Не пытайся язвить, тебе это не идет, — посоветовал я Румянцеву, который только покосился в мою сторону, но ничего не сказал. Просто поднял трубу и принялся разглядывать окрестности.

Постояв еще немного на холме, я спустился к шатру, в котором проходило обсуждение предстоящей кампании.

— Да что тут думать, надо пробовать, — с порога оглушил меня голос Чернышева. — У нас все равно численное превосходство. Генерал-губернатором назначен Рохов, а он не любит рисковать. К тому же, он любит Берлин и постарается избежать больших разрушений.

— Боюсь, что здесь опыт Дрездена не пройдет, — покачал головой Наумов. — Там пруссаков, мягко говоря, не слишком любили. И предпочли сдать город посланникам своей принцессы, как они называют армию Ласси. Здесь же речь идет о защите своей столицы.

— И что ты предлагаешь, вообще не пытаться? Нет уж, такой шанс, когда Берлин почти беззащитен, выпадает раз в жизни. Англичане еще не успели прислать помощь Фридриху, а австрийцы, похоже, пойдут сразу в двух направлениях, и к нам в подкрепление, и на Силезию. Фридриху в любом случае придется дробить силы. А делать это, когда у тебя в тылу армия Ласси? Ну, не знаю, я бы как минимум растерялся. — Ответил ему Чернышев.

— Откуда ты знаешь о планах австрияков? — встрял в разговор Панин.

— Я только что вернулся из Австрии, дурья твоя башка, а там даже шпионов не нужно, чтобы планы Марии Терезии узнать. Тем более, что император Священной Римской империи совсем плох, говорят, ему недолго осталось. И, угадай, кто будет следующим?

— Полагаю, что супруг Марии Терезии имеет весьма неплохие шансы занять эту синекуру, — я подошел к столу, на котором была расстелена карта.

— Ваше высочество, — они вскочили и склонили головы.

— Что мы имеем? — я смотрел на карту и пытался представить, что это такое — взять город. А ведь, если эта авантюра нам удастся, то в учебниках и энциклопедиях в будущем напишут, что именно я взял Берлин. Вот такой я молодец.

— Гарнизон весьма невелик, ваше высочество, — тут же принялся докладывать Чернышев. — Но мы не знаем его настроя на победу. Самим городом руководит генерал-губернатор Рохов, а про него можно сказать, что он крайне осторожен.

— А почему Рохов?