Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В лаборатории сильно пахло отваром хвойника, на рабочем столе виднелась горелка, на которой до сих пор стояла миска с высохшими остатками декокта. Тут же находились аптекарские принадлежности и некоторое количество препаратов. Все это Ильза отметила для себя за долю секунды и тут же позабыла, уставившись, как и все, на операционный стол, к которому ремнями была пристегнута девушка. Похоже, она была без сознания. Советник Урсула немедленно устремилась к ней, и Ильза, повинуясь порыву, тоже бросилась к столу.
Состояние Фредерики было ужасным. Какое-то время Ильза была сосредоточенна только на том, чтобы по приказу Урсулы подхватывать у нее то или иное компенсирующее заклинание, поддерживая жизненные процессы, пока советник творила следующее плетение.
– Ее подвергли магическому допросу, – послышался рядом голос Джакомо, в котором не было и следа прежней мягкости.
– Верно. А перед этим держали под постоянным парализующим заклинанием больше двух недель, – отозвалась Урсула.
По помещению пронесся вздох, кто-то выругался. Ильза подняла глаза и увидела, что по щекам Эрнестины беззвучно текут слезы, а лицо светловолосого юноши словно окаменело. Ей и самой хотелось расплакаться.
– Сосредоточься, Ильза, иначе мы ее потеряем! – в голосе советника Урсулы зазвучал металл. – Господа, покиньте операционную. Как только мы облегчим ее состояние, мы присоединимся к вам, и я выскажу свои соображения. Хотя многие вещи очевидны даже неспециалистам.
– Сколько вам потребуется времени, советник? – хрипло спросил почтенный отец Бруно.
– На все воля Божья, вам ли не знать, – раздраженно отозвалась лекарь.
– Простите, но я считаю необходимым собрать Большой совет Башен. Немедленно. Налицо вопиющее нарушение Кодекса Магнума, и мне необходимо знать…
– Советник Бруно, занимайтесь своим делом, и не мешайте мне заниматься своим! – перебила Урсула не терпящим возражения тоном. – Как только станет возможно, я доложу все обстоятельства хоть Большому совету, хоть духам-покровителям, хоть лично Хору. А сейчас прошу вас – покиньте операционную!
Дворец эмира, Сурида
Гюльбахар шла со стороны малой кухни, а следующая за ней девушка-служанка несла поднос с успокаивающим чаем и изысканными сладостями. Весь вечер эмире не здоровилось, болела голова, и ныл желудок. Она решила немного прогуляться, а потом выпить полезного настоя и лечь. Однако пока она дошла до выхода в сад, ей стало лучше, и назад она отправилась уже с чаем и сладостями, принесенными с кухни. Скорее всего, виноваты во всем нервы. Предстоящая свадьба Эсмы, исчезновение Джайлан и уехавший по ее, Гюльбахар, поручению Хенрик, вести от которого вот-вот должны были прийти – все навалилось сразу. Сейчас она дойдет до покоев и прикажет принести барбет.
Из крыла дворца, где находились комнаты эмира, послышались странные вопли, похожие на плач. Гюльбахар переглянулась со служанкой, потом ускорила шаг, сделав знак девушке следовать за ней. За ближайшим поворотом они встретились с Мустафой пашой, который был на редкость встревожен, и одной из служанок с кухни. Поднос с чаем и сладостями был отдан ей, и Гюльбахар с Первым визирем, не сговариваясь, поспешили к покоям эмира.
Из-за приоткрытой двери, возле которой отсутствовала стража, доносились рыдания и стоны. Гюльбахар распахнула дверь, ворвалась в покои, слыша за спиной топот ног Мустафы паши, и увидела ужасную картину. Эмир Орхан стоял на коленях, держась за левую сторону груди, его лицо было искажено нечеловеческой мукой. Рядом с ним, сжавшись в комок, рыдала и вопила, как смертельно раненая, Джайлан эмирын. Два стражника, судя по всему, только собиравшиеся что-то предпринять, с явным облегчением кинулись к вошедшим.
– Лекаря! Немедленно! – закричала Гюльбахар, падая на колени рядом с мужем, и всматриваясь ему в лицо. – Шаллиах, спаси нас. Сердце. Мустафа паша, помогите положить его.
Первый визирь, соперничающий бледностью лица с эмиром, безропотно кивнул, обнял своего повелителя, и с трудом опустил его тяжелое тело на оттоманку.
– Орхан, Орхан, ты слышишь меня? – спрашивала Гюльбахар, легко похлопывая его по щекам.
– Б…Б-ольно, – прохрипел он, судорожно вдыхая.
– Да где же лекарь? – Гюльбахар с отчаянием возвела глаза к потолку. – Мустафа паша, посмотрите, что с эмирын.
И почему он встал, как истукан? Неужели хочет убедиться, что она не добьет эмира, воспользовавшись случаем? Или наоборот, ждет, чтобы добила?
Покои стали заполняться людьми. Прибежали два лекаря, мужчина и женщина. Видимо, стражник посчитал нужным привести помощь и для эмирын, которая была не в себе. За ними вихрем ворвался Али паша и остановился, с изумлением обозревая все происходящее.
– Эмира хазретлери эфенди, сколько времени он в таком состоянии? – сразу стал спрашивать лекарь, склоняясь над эмиром.
– Не знаю. Я услышала шум, пришла сюда и нашла его таким. Шаллиах, сделайте так, чтобы он не умер.
– Я постараюсь.
– Гюльбахар, – неожиданно произнес эмир и вцепился в ее запястье.
– Повелитель, лежите тихо, – сказал лекарь, – Я дам вам капли.
– К недобрым духам ваши… – прохрипел эмир. – Как ножом… режет. Стража… я… приказал задержать Джайлан. Она… она… запри ее.
Гюльбахар тревожно обернулась на топчущихся у дверей стражников. Теперь стало понятно, почему они медлили. Эмир приказал арестовать эмирын и сразу же согнулся от приступа.
– Хорошо, хорошо, – зашептала она. – Только не умирай, держись, Орхан.
Лекарь накапал на маленькую губку жидкость из темного пузырька, поднес ее к губам эмира и выжал. Орхан с явным трудом слизнул лекарство, его блуждающий взгляд остановился на потолке, а после переметнулся за спину Гюльбахар, на стену с портретами.
– Халит, брат… – тихо хрипел эмир, еле шевеля губами и кривя их в подобие жуткой улыбки. – Эсма… сестренка… простите меня.
Гюльбахар обернулась, страшась увидеть тех, к кому обращался эмир, во плоти, поскольку его глаза были полны радостью встречи. Но с портретов смотрели нарисованные лица, освещенные многочисленными свечами.
– Нурба… хррр… – из его горла послышался страшный хрип, перешедший в долгий вздох, взгляд застыл, тело обмякло.
– Нет, – тихо прошептала Гюльбахар. – Сделайте же что-нибудь! – завопила она прямо в лицо лекаря.
Лекарь только покачал головой. Около них оказался Али паша, одной рукой взял эмира за запястье, а другую приложил к шее.
– Он мертв, эмира. Я…
Губы Али паши шевелились, но уши Гюльбахар словно наполнили чем-то противным и вязким. Перед глазами у нее все вдруг завертелось, в желудке снова поднялась знакомая боль, переходящая в тошноту. Она попыталась подняться на ноги, но перед глазами заплясали черные мухи, ей стало очень-очень плохо, а дальше наступила темнота.
– …не смогли бы запустить сердце, – услышала Гюльбахар, вынырнув из забытья. Она резко оттолкнула хлопотавшую над ней женщину-лекаря, и села на постели эмира.
– Эмира хазретлери эфенди, поздравляю вас, – сказала лекарь. – Жаль, что мы узнали в такой страшный для нас день.
– Что? – свела брови Гюльбахар, которая наблюдала за лекарем и
