Балрух вытер руку о штанину, оглядел поле битвы, удовлетворенно кивнул сам себе, затем повернулся и зашагал прочь.

Выйдя из хозяйственного магазина с пакетом в руке, Егор направился к машине, припаркованной у бордюра. Он успел пройти несколько шагов, когда его внимание привлек странный резкий перезвон. Волчок остановился и огляделся по сторонам. Улица была пустынна. Прошло секунд пять, прежде чем Егор понял – звон раздается из таксофона, висевшего на стене здания и упрятанного под стеклянный колпак.

Странный это был перезвон. Тревожный, полный угрозы, завораживающий. Егор почему-то сразу понял, что звонят ему. Он стоял на месте, словно оцепенел, и смотрел на телефонный аппарат, видный сквозь прозрачные пластиковые стенки колпака. И чем дольше Волчок смотрел на телефон, тем сильнее ему казалось, что мир вокруг странным образом изменился, реальность словно потеряла перспективу и четкие очертания и стала зыбкой, как рисунок, нарисованный на мокром стекле. И лишь одна вещь в этом мире осталась четкой и выпуклой – это дребезжащий на стене телефон. С каждым звонком он словно приближался к Егору, становился крупнее, хотя Волчок сознавал, что все это – всего лишь иллюзия.

Наконец он сбросил с себя оцепенение и хотел продолжить путь к машине, но не смог. Звонящий телефон манил его, влек к себе, завораживал и гипнотизировал, как мерное покачивание головы удава завораживает кролика.

Звонок… Еще один…

Егор почувствовал, как на лбу у него выступил пот, а сердце учащенно застучало в груди.

– Что за…

Договорить Волчок не успел, потому что с изумлением понял, что ноги сами идут к таксофону. Он сделал попытку остановиться, но лишь на секунду замешкался, а затем продолжил путь.

Сняв холодную пластиковую трубку с рычага, он поднес ее к уху.

– Алло?

– Отступись, человек, – услышал он чей-то странный, холодный и ровный голос, в котором не чувствовалось никаких эмоций.

Егор стиснул трубку в пальцах, облизнул пересохшие губы и хрипло проговорил:

– Кто ты?

Все происходящее казалось ему нереальным, и на какой-то миг Волчку даже показалось, что он спит и видит сон, однако голос, снова зазвучавший в трубке, был слишком реален на фоне выцветшего и подернутого дымкой мира.

– Отступись, – повторил этот голос.

– А если не отступлюсь?

В трубке послышался жутковатый хрип, а затем голос, ставший внезапно резким и злобным, проговорил:

– Если не угомонишься, то пожалеешь о том, что родился на свет.

В голосе этом было так много злобы, холода и ярости, что Егор невольно отстранил от себя трубку, словно опасался, что из нее вылезет нечто жуткое и ядовитое и вопьется ему в лицо. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки и снова прижать трубку к уху.

– Кажется, ты забыл, где находишься, эволоид, – отчеканил Егор. – Ваше время еще не наступило. Это – мир людей, и тебе в нем места нет.

– Ты думаешь?

– Я уверен. Я не боюсь тебя и готов встретиться с тобой в любое время и в любом месте. Но я не хочу, чтобы из-за нас кто-нибудь пострадал.

– Поединок? – Эволоид выдержал паузу, а потом уточнил полным презрения голосом: – Правильно ли я понял, что ты бросаешь мне вызов, человек?

– Ты правильно понял, эволоид. Но если ты боишься встретиться один на один…

– Где и когда?

Егор обернулся и посмотрел на машину, в которой сидели Юля и Быков. Затем нахмурился и, понизив голос, спросил:

– Ты можешь слышать мои мысли, эволоид?

– Да.

– Тогда ты узнаешь сам.

Волчок отнял трубку от уха и положил ее на рычаг. Сердце все еще учащенно билось у него в груди, и стук этот больно отдавался в висках. Егор с трудом заставил себя отвернуться от телефона и увидел Юлю, которая вышла из машины и приближалась к нему по тротуару.

– Егор, ты говорил по таксофону?

– Э-э… Да.

– Не думала, что в наше время еще кто-то ими пользуется. Так мы идем?

– Да.

Юля с тревогой вгляделась с бледное лицо Волчка.

– Егор, что-то случилось?

– Нет. – Егор выдавил из себя улыбку. – Все в порядке. Идем в машину. Я купил все, что нужно.

– Но…

– Договорим в машине.

В машине, едва захлопнув за собой дверцу, Волчок огорошил толстяка Быкова сообщением:

– Со мной только что говорил эволоид.

– Как говорил? – удивился Быков.

– По телефону.

Быков посмотрел на уличный таксофон и поежился. А Юля тихо спросила:

– Это одна из тех тварей, которые вселились в хулиганов, да?

– Да, возможно, – ответил Егор.

– Они маги? – спросила Юля, еще больше понизив голос.

– Они умеют много такого, что людям и не снилось. Но я бы не называл это магией. Ящерица умеет отращивать отброшенный хвост, хамелеон выстреливает языком, а сова отлично видит в темноте – но все это не магия.

Юля обдумала его слова и сказала:

– Если эти эволоиды так сильны, то у нас нет против них ни единого шанса.

– Здесь они вынуждены существовать и действовать в человеческих телах, – возразил Егор. – А это – не самое лучшее пристанище. Это как если бы человек отправился в прошлое и вселился в тело питекантропа. Голосовые связки питекантропа не позволили бы ему читать стихи, а обезьяньи пальцы не смогли бы как следует взять перо и вывести сложный иероглиф. Здесь он не так всемогущ, как в мире будущего, и это сыграет нам на руку.

– Он попытается нас убить, верно?

– Верно, – кивнул Волчок. Затем посмотрел на побледневшее лицо Юли, прищурил глаза и холодно добавил: – Но я этого не допущу. Федор, нам пора ехать. Заводи мотор.

Егор вышел на балкон, достал из кармана пачку «Кэмела» без фильтра и закурил, наслаждаясь запахом табака, дыма и мокрой вечерней улицы. Первая затяжка обожгла гортань, зато вторая, заполнив легкие, принесла удовольствие. Убирая сигареты в карман, Егор скользнул взглядом по наклейке, гласившей «Никотин убивает», и усмехнулся. Уж кому-кому, а ему точно суждено умереть не от никотина.

И, словно в подтверждение его слов, на тротуаре, возле подъезда, возник черный силуэт. Человек, которого Егор не увидел сразу, стоял неподвижно и, задрав голову, смотрел на балкон. Свет фонаря освещал его лицо тусклым, призрачным светом, отчего оно казалось мертвенно-бледным. Хотя, возможно, оно таким и было.

Пальцы Егора сами собой разжались, и недокуренная сигарета упала вниз, на черную, мокрую от дождя клумбу. И в тот же миг знакомый голос проговорил: