Не каждый день приходишь к гинекологу, чтобы сдать мазок, а выходишь от него почти владельцем альпаки.

Четверг, 15 октября

День, когда Ник должен показать мне отзыв о моей работе. Все утро он суетился вокруг, а я безуспешно пыталась встретиться с ним взглядом. Лучше, вообще забыть об этом, тем более что есть дела поважнее. Известие о том, что Кейт уходит, взбудоражило всю контору. Ходили слухи, что в «Мидландс» она получит должность диктора вечерних новостей. Очень выгодное место, которое уже очень долгое время занимает Моника — бледная старая карга, которая считает себя лицом «Мидландс ТВ». По-видимому, она попортила людям много крови, да к тому же еще и терроризирует всю компанию, грозя судебными разбирательствами за малейшие нарушения контракта. Майк, должно быть, сгорает от желания поделиться всеми этими новостями со мной, тем более что он прекрасно знает, как мы с Кейт близки. Я-то думала, что Кейт будет обычным диктором и что ей доверят вести только дневные выпуски, но не главную вечернюю программу. Ей здорово повезло, это великолепное продвижение по служебной лестнице. Хоть какое-то утешение для нее после того, как Оливер ушел. Она до сих пор не сказала мне, почему он это сделал. Она мне даже не позвонила. Возможно, воспользовалась моим советом и потребовала, чтобы он на ней женился. М-да. Нехорошо получилось.

Сразу после ланча зазвонил телефон. Местный вызов. Это был Ник, он попросил заглянуть к нему. «Конечно», — ответила я. Раньше подобная встреча заняла бы все мои мысли: повышение зарплаты или другие приятные новости, какие-нибудь намеки на мое блестящее будущее, а может, даже уверения, что я — лучший работник месяца (или даже года). Но сегодня мне было совершенно все равно. Я слишком беспокоилась о Майке, к тому же с этого воскресенья Ребекка была слишком задумчива и плаксива. Она ходила за мной повсюду, терпеливо ждала, пока я была в туалете, и плакала каждый раз, когда теряла меня из виду. Сегодня утром, когда я уходила на работу, мне практически пришлось отдирать ее от себя.

«Ну, Кэрри, — Ник поудобнее устроился за своим дубовым столом и протянул мне кипу бумаг, которые и были отзывом на мою работу. — Посмотри-ка». Если не считать проваленного фильма о дислексии, я была просто образцовым работником. Квалифицированная, умеет справляться с кризисами, великолепный руководитель, любима сотрудниками, общительна, несомненный лидер. Это я? Еще в прошлом году я бы отдала все за подобный отзыв, но сегодня я не могла даже изобразить радость. Все, о чем я думала, — с каким видом Ребекка прикусила губу, когда я уходила на работу. Я сказала ей, чтобы она была молодцом, что все в порядке, но она на это не отозвалась. А Клэр была почти груба с ней, вытолкав Ребекку в кухню, пока я открывала входную дверь. Какое Клэр имеет право диктовать моим детям, что им делать? Ну, полагаю, у нее есть все права.

— Что ты думаешь? — Ник радостно улыбался. — Звучит здорово, правда? И у меня есть новость, которая еще лучше. Том Уорнер, глава отдела развития ТВ Центра, позвонил мне на прошлой неделе. Он просил найти кого-нибудь на место ассистента редактора в его отделе. Я предложил тебя. По-моему, ты готова для этой работы. И это ведь будет большим продвижением вперед.

Я ошеломленно взглянула на Ника. ТВ Центр? Как, черт возьми, я смогу там работать? Кто будет сидеть с детьми? Ник не заметил моего смятения. Вместо этого он встал, открыл передо мной дверь и сказал: «Подумай об этом. Обсуди с Майком. Для начала контракт будет всего на шесть месяцев. И тебе совершенно несложно будет разобраться и с твоими домашними делами, правильно? Мне было бы очень жаль отпускать тебя, но, между нами, думаю, я скоро тоже туда перейду. Это — место, где стоит работать».

Я вернулась за свой стол. Голова у меня была тяжелая и кружилась. Мне даже показалось, что я могу упасть в обморок. Это была великолепная работа, и гораздо лучше оплачиваемая. Работа-мечта, к которой я всегда стремилась. Я должна быть на седьмом небе от счастья, продумывая, как я буду ездить туда и обратно, планируя, на сколько часов мне понадобится няня для детей, расставляя все в жизни по своим местам. Но я не могу заставить себя думать об этом. Все это казалось неважным. Я могла бы уже говорить с Томом Уорнером по телефону, очаровывая его и договариваясь о встрече. Но я испытывала лишь панику и отчаяние. Еще больше работы. Меньше времени с семьей. Больше головоломных заданий, количество которых будет увеличиваться и увеличиваться, до тех пор, пока одна маленькая катастрофа (например, больной ребенок) не разрушит все. Майк никогда не согласится переехать, и через шесть месяцев работы я буду сходить с ума при мысли, что всю оставшуюся жизнь мне придется каждый день ездить на работу. И нам придется переезжать снова и снова. А это значит — опять отрывать детей от обжитого дома, искать новый дом, новую няню… Или я могу переехать. Я могу переехать вместе с детьми и жить отдельно. С лондонской зарплатой я могу позволить себе платить за квартиру, а ТВ Центру принадлежат великолепные ясли и центр для школьников, чьи родители на работе… Нет. Больше никакой жизни отдельно друг от друга. Мне действительно нужно подумать. Мне нужно пойти домой. Я позвонила Нику и отпросилась на вторую половину дня.

По дороге домой мне пришло в голову, что у Ребекки сейчас должны закончиться занятия. Я подъехала к школе, думая о том, что могу успеть до того, как приедет Клэр, перехватит ее и увезет от меня. Я могу приготовить настоящий обед и провести какое-то время, играя вместе с ними. Я разожгу камин в маленькой комнате, и мы с Ребеккой можем сыграть в карты… я отчетливо представила себе эту мирную картину. Позже вечером у Ребекки бальные танцы, и я могу ее отвезти. Впервые за сегодняшний день я почувствовала себя счастливой. Но машин на дороге было слишком много, и я подъехала к школе, когда все дети уже выходили из здания. Я припарковала машину и перебежала дорогу, ища глазами Клэр. Она была там, на другой стороне. Том радостно размахивал воздушным шариком, сидя в коляске. Пока я стояла, из школьных ворот вместе со своими подругами выбежала Ребекка. Она увидела Клэр, и даже с того места, где я стояла, можно было увидеть, как ее лицо осветилось радостью. Она бросилась к Клэр, и они обнялись, очень крепко. Затем Клэр развернулась и пошла к своей машине. Одной рукой она толкала коляску с Томом, а другой обнимала Ребекку. Я увидела, как Ребекка принялась что-то возбужденно рассказывать. Потом она обернулась и помахала подругам. Для меня время остановилось. Это был кадр из жизни моих детей, что-то, что происходит каждый день. Ничего необычного — всего лишь одна минута из тысяч. Но эта жизнь была сокрыта от меня. У меня возникло чувство, что я открыла книгу и прочитала в ней строки, которых раньше никогда не замечала. В сущности, Клэр была их мамой.

Я их не окликнула. Я развернулась, стараясь, чтобы они меня не увидели, и села в машину. Меня не ждали и во мне не нуждались. Мать, которая является всего лишь довеском к жизням своих детей.

Суббота, 17 октября

День был полностью занят домашними делами: стирка, покупки, прогулка с собаками. Мы до сих пор не наняли уборщицу, а у меня на приведение в порядок всего дома уходит больше пяти часов; Том при этом постоянно путается под ногами. К восьми вечера я валилась с ног. Но я должна была оставаться бодрой. Сегодня мне было необходимо поговорить с Майком. Он сгребал листья в саду, а Ребекка, в новых резиновых сапожках, прыгала по кучам и разбрасывала их в разные стороны. Я подошла к ним, засунув руки глубоко в карманы теплой куртки. За мной топал Том в старых сапогах Ребекки, которые были ему велики. Издалека я слышала смех, но как только Майк увидел, что я приближаюсь, радость моментально исчезла, будто на него вылили ведро ледяной воды. Как же могло случиться, что при виде собственного мужа я начинаю чувствовать неловкость и смущение?