– Никак нет!

Однако погоня продолжалась недолго. Уже через сорок минут, когда до цели оставалось меньше шести миль и, не удержавшись, Джеллико скомандовал открыть предупредительный пристрелочный огонь из носового орудия, «красное судно» вдруг отвернуло вправо, показав борт.

– Сэр! – вскричал сигнальщик у визира. – По-моему, они застопорили ход!

– Огонь прекратить! Приготовить досмотровую партию!

Конечно, беспилотник продолжали держать над обреченным пароходом.

Так спокойней – когда видишь, что там происходит.

– Вот сволочи! Из орудия лупят, – не осуждая, не возмущаясь – констатируя. Потому что мимо.

Всплески вставали самое близкое… и до трех кабельтовых едва дотягивали.

– Косорукие, – столь же спокойным тоном ответил помощнику Чертов.

– Ага! – Теперь Шпаковский задорно ухмыльнулся, делясь бодрым взглядом с адмиралом, также наблюдающим по монитору, – про этих-то «косоглазые» не скажешь.

БПЛА висел не высоко. Совсем выше висели тучи. Картинка, передаваемая с камеры, позволяла разглядеть до деталей – вплоть до оружия в руках морпехов.

Продолжали с легким волнением смотреть за происходящим.

– Все, легли в дрейф.

На «Саванне» возились недолго, так как до этого пару репетиций с шлюпбалками парохода предусмотрительно отработали.

– Спустили шлюпку.

Последний человек скользнул вниз, «рубя концы». Сизая, в небольших разводах тушка отвалила от борта и, выбив пену из-под чернеющего на корме подвесного движка, двинула в противную сторону от серого силуэта «англичанина», усиленно дымящего на полном ходу.

Очевидно, что уходили, прикрывались высокими надстройками-пустышками «Саванны». А на пароходе разгорался пожар – всем деревянным конструкциям следовало дать хорошенько выгореть.

– А пожар в тему, – заметил Шпаковский, – как прикрытие. На полтора отойдут и инициируют.

Кильватерная полоска от моторки вдруг выписала крюк.

– Они возвращаются!

– Черт побери! Что случилось?

– «Саванна», «Саванна», что случилось? Почему возвращаетесь? – немедленно вызвал кэп.

Ответ тонул в реве движка. Слышно было только что-то невнятное «человек… человек!»

– Приблизь, приблизь, – зачастил оператору капитан, – что там у них?

Шлюпка, подойдя к корме парохода, замедлилась, выписав разворот – по виду брали еще что-то на борт.

– Они что, совсем рехнулись? Забыли кого-то?

Пожар бушевал уже вовсю. Пламя полностью охватило полубак, надстройку, перебираясь к миделю.

– Чего они возятся? – совсем разнервничался адмирал.

– Спокойно, спокойно, ваше высокопревосходительство, – но по напряжению в голосе не скажешь, что капитан сам спокоен. Снова взяв гарнитуру и громче, чем бы надо, запросил: – «Саванна», ответьте. Что случилось?

– Все. Уходим, – прозвучало в ответ и снова взревело движком.

Шлюпка рванула прочь от парохода, выбрасывая пенные усы. Потянувшийся за ней кильватерный след был немного повиливающий.

– Не приспособлена эта лоханка для таких скоростей, – пояснил Шпаковский.

– Сколько там до «Дрейка?» Уйти за пределы видимости успевают?

– С лихвой.

Наконец на том конце радиоэфирной связки сообразили – прикрыли люки, ограничив вой двигателя. И уже вполне внятно вышли на связь, докладывая:

– У нас посторонний. Англоговорящий. Матрос.

– Чего? – протянул Шпаковский, вытаращившись на динамик «громкой». – Статист-труп ожил?

При упоминании «трупов» все невольно, кто поежился, кто передернул плечами. А все дело в том, что поскольку идея с мертвыми подкидышами была забракована судовым врачом, точнее подкорректирована, то пришлось подстраховаться – на пароход загрузили совсем «свежих» или вот-вот доходящих от полученных ран и смертельных контузий. Выглядело это крайне цинично, не по-христиански, несмотря на профессиональное медицинское заключение, что пациенты все равно не жильцы.

– Поясните, «Саванна», – прокашлявшись, попросил капитан.

– По прибытию. Мы подрываем.

– Добро.

Всего пять выстрелов, легших с таким большим разбросом, за которые кэптену Джеллико непременно захотелось устроить основательный разнос комендору, и артофицеру заодно, сделали свое дело. Судно покорно легло в дрейф.

«А крейсеров Уордена так и не видно, – бинокль выписал полукруг по горизонту, – подозреваю, что всю тяжелую работу сделал они, а приз достанется мне».

Сэр Джон мог с чистой совестью признать, что в его мыслях промелькнуло сожаление.

До чужого судна оставалось меньше пяти миль.

Белый дымок показался сначала в районе полубака, подозрительно густея, повалив желтоватыми клубами, заволакивая шкафут. И как это бывает, когда жар добивается своего, дым поредел, зато!.. Казалось, что красная надстройка заплясала алым, порываясь взвиться вверх – ее жрали яркие языки пламени.

Огонь разгорелся неожиданно быстро и, можно сказать, весело.

– Мы точно в него ни разу не попали, сэр, – вытянулось лицо артофицера. Досель он оправдывался за промахи, теперь, казалось, за обратное.

Пожар быстро охватил все судно, единственное – пока не добравшись до кормы. Но полыхая так, что возникли сомнения – останется ли трофей хоть в какой-то товарной кондиции?

И пусть до цели оставалось уже всего пару миль, пламя, дым скрыли все детали и черты… зато, наконец, разглядели обещанный оскал, нарисованный в носовой части.

Вот в этот момент горящий пароход словно вспух, разбрасывая себя вверх и в разные стороны. Донесся жуткий грохот взрыва.

– Святые угодники!

Горящие обломки летели, падали, шлепаясь в воду, взбивая брызги.

После такого взрыва надеяться на то, что что-то уцелеет и останется на поверхности, даже и думать не стоило. Мелькнула в водяных фонтанах и бурунах торчком уходящая на дно корма и все! Ветер разметал языки пламени, дымы, белые остатки пара.

Крейсер не сбавил ход. Спешили. Надо было выловить хоть что-то.

Подходя к месту катастрофы, стали попадаться первые разбросанные обломки – обгорелые куски древесины. Много и порой густо. Единицы сумели подцепить, но не более – боднув форштевнем некоторых из них, отбрасывали буруном, их влекло мимо, вдоль борта, иногда ударяя о темную полосу ватерлинии.

Подошли ближе к эпицентру, отработав «полный назад», застопорили ход, продолжая движение на небольшой циркуляции.