ложил своим командирам сумасшедший план, который он хотел осуществить. Янке отправился в обоз и спросил работающих там вспомогательных служащих вермахта из представителей местного населения оккупированной страны о привычках русских в позиционной войне. Он узнал, что солдатам редко известны пароли, и главным образом лишь тогда, когда с немецкой стороны ожидалась какая-то активность.

– А если спросят пароль, что тогда? – задает вопрос Янке.

– Тогда держаться уверенно и отвечать отрывисто и четко, – говорит вспомогательный служащий полевой кухни.

– Снимай свою форму и давай мне! – приказал русскому Янке.

Они быстро обменялись формой. Янке накинул немецкую солдатскую шинель и возвратился на позиции. Он хотел осуществить свой план на позициях в лесу, к северу от Пурмсати. Старый древостой с островками густого подлеска как будто мог облегчить претворение в жизнь намерений Янке. На местности он видел минные и проволочные заграждения. Окопы находились недалеко друг от друга. Со связным, также переодетым в русскую форму, Янке подобрался к русским окопам. Из кустов они наблюдали за одиночным нарядом в окопах, который они хотели схватить.

– Ты останешься здесь и будешь прикрывать мое движение вперед. Я зайду в окоп с левой стороны. Если я один не справлюсь, ты придешь мне на помощь!

Связной не соглашался, но Янке отвечал, что тот не знает русских и будет лучше, чтобы он обеспечивал ему огневое прикрытие из автомата. Янке уполз, без портупеи, но с пистолетом и лимонками в карманах брюк.

Незадолго до того, как Янке подполз к окопу, русский солдат из одиночного наряда пошел, по-видимому, по нужде, но оставил свою винтовку прислоненной к стенке окопа. Янке мгновенно оказался в окопе, разрядил винтовку русского, положил ее на место и стал ждать возвращения часового.

Поскольку часовой заставил себя слишком долго ждать, Янке пошел дальше по русским окопам и при этом внезапно столкнулся с комиссаром, чистящим свой автомат. Чуть дальше Янке слышал и другие голоса. Комиссар спросил Янке, что тот хочет. Янке сказал, что пришел из соседней роты, чтобы навестить друга, и назвал его имя. Но комиссар этого вымышленного друга не знал.

– Что ж, значит, искать его безнадежно! – сказал Янке и побрел назад.

Часового все еще не было. Когда Янке услышал в окопах за своей спиной взволнованные голоса, он решил, что разоблачен, вылетел из окопа и исчез со связным в ближайшем подлеске. По окопам пробежал взвод русских.

После нескольких напряженных, исполненных страхом минут оба немца в русской форме добрались в другом месте до своих окопов. Когда немецкий часовой уже срывал брезент с пулемета, чтобы открыть огонь, Янке заорал:

– Не стреляй – свои!

В канун наступления нового 1945 года вернувшийся с родины унтерштурмфюрер Биркедаль-Хансен принял на себя командование осиротевшей с момента болезни оберштурмфюрера Куре 8-й ротой 24-го полка «Данмарк», которой до того командовал батальонный адъютант унтерштурмфюрер Рассмуссен.

После провала попыток ударной группы захватить пленных с целью выяснения планов противника в этом деле по-прежнему царила неясность. С немецкой стороны позиции укреплялись. Многочисленные «пешие юнкерсы» – тяжелые реактивные мины на простом шасси – устанавливались на всем участке фронта корпуса. Ремонтные роты дивизии «Нордланд» и бригады «Нидерланды» неустанно производили сварку новых стартовых платформ для запуска таких ракетных снарядов. 8 января 1945 года оживленный неприятельский артиллерийский огонь происходил преимущественно на участке фронта у Пурмсати. В глубоком тылу наблюдались активные передвижения сил противника. Что это? Усиление или смена? 9 января у высоты

28,3 и под Трекни было замечено скопление транспортных средств. Роты тяжелого оружия и артиллерийский полк дивизии «Нордланд» открывали по обнаруженным целям огонь. Передовому наблюдателю 8-й роты 24-го полка «Данмарк», унтершарфюреру Лаурсену удалось благодаря хорошему наведению огня пехотных орудий и минометов поджечь крайне беспокоящий опорный пункт, так называемый «дом привидений», сразу к северу от школы Пурмсати. Чуть позже произошло прямое попадание в наблюдательный пункт Лаурсена. Его радист погиб на месте, Лаурсен умер в полевом госпитале. На протяжении 10 января огонь значительно ослаб. Снова происходило отгадывание больших загадок. Новая ударная группа готовилась отравиться на разведку расположения противника. Но до боевого применения группы дело больше не дошло. 12 января датский пулеметчик притащил в Пурмсати русского через минное поле в немецкие окопы; несравненный по отваге проступок. Ничего не понимающего русского доставили на командный пункт 2-го батальона 24-го полка «Данмарк». Здесь наряду с командиром батальона штурмбаннфюрером Бергфельдом случайно присутствовал командир полка Крюгель, а также командиры артиллеристов Фишер и Карл. Обсуждаемая как раз в этот момент ударная группа тем самым становилась излишней. Датчанин получил Железный крест 1-го класса и мог в ближайшие дни отправиться в отпуск.

Показания пленного подтверждали крупные перегруппировки, пополнения и сосредоточение значительных сил противника на всем участке фронта корпуса.

В ту же ночь 2-й батальон полка «Данмарк» был сменен батальоном особого назначения дивизии «Нордланд» и, проведя ночь в Паплакене, на следующую ночь сменил разведывательный батальон «Нордланд» на участке фронта к северу от Пурмсати. Штурмбаннфюрер Бергфельд передал командование 2-м батальоном 24-го полка «Данмарк» гауптштурмфюреру Перу Сёренсену и стал новым адъютантом дивизии «Нордланд».

В последующие дни происходили дальнейшие перегруппировки. Разведывательный батальон сменил 3-й ба-

тальон 24-го полка «Данмарк» к северу от Пурмсати. После краткого отдыха 3-й батальон 24-го полка «Данмарк» занял позиции к югу от Приекуле. К северу у Приекуле, на позициях располагался 3-й батальон 23-го полка «Норвегия», позиции которого севернее примыкали к позициям 30-й пехотной дивизии. В лесном лагере Паплакен находился 2-й батальон 23-го полка «Норвегия».

20 января советская артиллерия обстреляла важные цели. Развалины домов в Пурмсати/Бункас и вдоль ведущего в Гулбьи шоссе показывали ожидаемые направления главных ударов.

Ночами слышался сильный шум двигателей транспортных средств и лязг гусениц. Дивизии «Нордланд» было приказано соблюдать повышенную бдительность. Командиры беспрестанно перемещались по позициям и делали последние приготовления. Как и перед каждой атакой, давала себя знать определенная нервозность. До утра 23 января сводки с переднего края поступали с возрастающей частотой. Гауптштурмфюрер Сёренсен тоже каждую ночь был со своим батальоном. Стало поговоркой, что там, где Сёренсен, русские наступают. В 03:30 звонок полкового адъютанта гауптштурмфюрера Люрса батальонному адъютанту унтерштурмфюреру Рассмуссену: «С рассветом ожидается наступление противника!»

Рассмуссен сообщил это Сёренсену. Тот взвешивал еще раз все возможности, но пока не предпринимал ничего, только ждал. Та же картина наблюдалась и у соседа с севера, 3-го батальона 24-го полка «Данмарк». И Тернедде тоже вынужден выжидать.