— Ваше превосходительство! Миноносцы!

От отчаянного крика своего флаг-капитана Фелькерзам непроизвольно вздрогнул, вгляделся и ужаснулся. Форштевень «Идзумо» навалился на маленькую миноноску, что пыталась успеть проскочить перед носом броненосного крейсера — тяжелый корабль, словно не заметил препятствия, и пошел дальше. Другим миноносцам повезло, к несчастью для русских броненосцев, намного больше — они проскочили в интервалы между кораблями линии и устремились к русским броненосцам. А пятнадцать кабельтовых не расстояние для броска, тем более уже сейчас небольшие суденышки начали выпускать торпеды — у японцев они были на три дюйма больше калибром, быстрее и с вдвое большей дальностью хода.

— Право на борт!

«Наварин» стал медленно накреняться — Фитингоф отреагировал мгновенно, отдав приказ совершить поворот от противника. Единственный правильный маневр в такой ситуации — подставить под торпеды не борт, а корму — а там бурун за кормой собьет самодвижущие мины с курса. Шанс на спасение более, чем весомый.

— Бог ты мой!

Фелькерзам выругался и запоздало подумал, что попав под первые залпы расчеты противоминных 75мм и 47 мм пушек ушли, как и было приказано, под защиту палубной и казематной брони. И сейчас будет потеряна та драгоценная минута, которая крайне необходима, чтобы встретить атакующие миноносцы огнем…

Цусимский бой

Цусимский бой.

Глава 48

Стоявший на мостике броненосного крейсера контр-адмирал никогда не сетовал на судьбу, но жизнь распорядилась так, что наиболее горшие события, связанные с действиями Владивостокского отряда крейсеров были связаны теперь навсегда с его именем.

Карлу Петровичу Иессену через полтора месяца должно было исполниться 53 года, большую часть которых он провел в море. Именно погибший вице-адмирал Макаров перевел его во Владивосток командиром отдельного отряда, в который главной силой входили три больших броненосный крейсера — «Россия», «Громобой» и «Рюрик», предназначенных для действий на океанских коммуникациях противника.

Эти корабли были весьма примечательными, и первый среди них, последний в этом списке, уже погиб в бою с эскадрой Камимуры, найдя успокоение на дне моря неподалеку от корейского острова Ульсан. В его гибели обвиняли Иессена, не напрямую конечно, но такие разговоры ходили. Дескать, адмиралу нужно было ставить этот старый корабль, имевший самое плохое бронирование и устаревшую 203 мм артиллерию, в середину колонны, а замыкающим поставить хорошо забронированный «Громобой». Вот только критики не принимали в расчет, что «Рюрик» имел полный ход на два узла меньше, и только связывал два более новых крейсера по рукам и ногам. Так что корабль был обречен так или иначе, и что самое плохое — попытавшись спасти его, погибли бы «Россия» с «Громобоем».

— Навешали на меня всех собак, а ведь оба вице-адмирала, Скрыдлов и Безобразов тогда в поход не пошли, встречать 1-ю эскадру, которая так и не пришла — меня на погибель отправили!

Иессен чуть не заскрипел зубами от злости, вспоминая те дни. Оба адмирала запоздали с прибытием в Порт-Артур, и явились во Владивосток. А ведь могли добраться до Чифу и оттуда прорваться на «Лейтенанте Буракове» — бывший китайский миноносец германской постройки отличался завидной резвость — его не мог догнать ни один из японских «дестройеров». Но, видимо, не очень то и хотелось перебираться в обреченную крепость, предпочли оказаться на берегах залива Петра Великого.

Вот и получилось на три броненосных крейсера три заслуженных адмирала, да еще начальником в порту один — Греве погибший Степан Осипович снял с должности, поставив Григоровича, и выслал во Владивосток. А после неудачной попытки прорыва и гибели в бою в Желтом море контр-адмирала Витгефта, Скрыдлов с Безобразовым отъехали обратно в столицу, а его оставили разгребать все оставшиеся проблемы.

Иессен хотел выругаться, но сдержался — Карл Петрович прекрасно знал какое к нему прилепилось прозвище, ходившее среди моряков во Владивостоке. А называли его «Крейсерской Погибелью», и на то у прибегших к злословию офицеров имелись веские основания, а нижние чины вообще считали, что стоит Иессену выйти в море, подняв свой флаг на крейсере, то корабль ожидают большие проблемы, если не катастрофа.

До войны он посадил на мель вспомогательный крейсер «Лена», и корабль ждала нелепая судьба — командир явно не желал участвовать в войне, и ухитрился интернировать свой корабль в Сан-Франциско, мотивируя тем, что паровые машины плохо работают.

Но прах подери — если они в таком скверном состоянии, как их описывали в рапорте, то как «Лена» смогла пересечь огромный океан без единой серьезной поломки?!

Вторым оказался новый быстроходный крейсер «Богатырь», на котором Иессен отправился на совещание с гарнизонными генералами. Корабль в тумане наскочил на камни, и распорол днище. И опять Иессен виноват, хотя крейсером командовал в переходе капитан 1 ранга Стемман, а у него имелись штурмана, что не смогли правильно провести счисление курса. Но виновным опять посчитали Иессена, мол, контр-адмирал невелика птица, мог бы отправиться и на номерном миноносце!

Дальше — больше!

В гибели «Рюрика» он тоже виновен, хотя телеграмма о выходе 1-й Тихоокеанской эскадры во Владивосток пришла слишком поздно, когда он уже вывел крейсера в море, не зная, что прорыв не удался. Витгефт погиб, часть кораблей разбежалась по нейтральным портам, оставшиеся пять броненосцев и крейсер вернулись обратно, в осажденную крепость. А там они и погибли, расстрелянные тяжелой осадной артиллерией. Лишь командир «Севастополя» капитан 1 ранга Эссен вывел броненосец на внешний рейд, и три дня отбивал атаки миноносцев, получив все же торпеду в борт.

Николай Оттович хоть затопил свой корабль в море, а все остальные броненосцы и крейсера затонули в гавани. Теперь японцы их легко поднимут и со временем введут в строй, но теперь уже под флагами страны Восходящего Солнца. А он сам, выполняя приказ и идя на помощь тем, кто уже разбежался в разные стороны, потерял в ожесточенном бою «Рюрик». И не мог не потерять корабль, и хорошо, что отделался одной утратой!

У японцев были четыре превосходных крейсера, отлично забронированных, предназначенных для эскадренного боя, а не для океанских действий по истреблению транспортов. Достаточно сравнить бортовой залп — против русских 6-203 мм и 22-152 мм пушек у противника имелось 16-203 мм и 27-152 мм орудий. Более, чем двойное превосходство в весе металла и взрывчатки, что содержится в снарядах, а то и больше!

Не будь «Рюрика» в составе, два других крейсера оторвались бы от погони, но с ним и они также обрекались на гибель. А сам Карл Петрович, хотя ему было тяжко, принял правильное решение оставить лишившийся хода