– Супер! – радуется Лиза. – Я приготовлю ужин и…

– Мне пора ехать, – сухо перебиваю, впиваясь при этом в нее таким взглядом, что, сука, не оторвать.

– А-а, да… Я понимаю… – мечется между мной и все еще закрытой дверью. – Откроешь?

– Может быть, – толкаю неоднозначно.

И после этого уже двусторонне взглядами врезаемся.

Лицо Лизы набирает цвет, доходя до самого яркого пунцового. У меня срывается очередной хриплый вздох. Качнувшись к ней, сливаю внимание на губы. Она их облизывает. Я тоже хочу.

Ее хочу.

Рваные губительные кадры в моей подсанкционной видеопленке: расширяющиеся зрачки, взмах ресниц, синяя венка на виске, томный вздох, яростное биение пульса на шее, втопленные в манящие меня губы зубки…

Громкий щелчок замков. Не моя заслуга. Дикарка сама катапультируется.

Дверь хлопает, оглушая. Сижу с полминуты, будто контуженный.

Она не хочет, чтобы я ее целовал? Какого хрена она не хочет, чтобы я ее целовал?

То есть, блядь, конечно же, она хочет. Все показатели выдают максимум! Умом не хочет.

Почему, блядь? Почему?

Нет, мне, безусловно, тоже не надо. Это против моих правил. И я, мать вашу, намерен их придерживаться.

Просто понять пытаюсь… Какие мотивы с ее стороны?

Так, ладно… К черту! К черту всю эту муть!

Артем *Чара* Чарушин: Как вы? Готовы?

Батя: Порядок. Мама отрывает операционный день. Минут десять, и заберут ее.

Артем *Чара* Чарушин: Мысленно с вами. Люблю.

Батя: И мы тебя любим.

Я здесь не для этого…

© Лиза Богданова

После занятий я немного задерживаюсь, чтобы поболтать в кафетерии с Соней и Лией. А потом отправляюсь домой. То есть к Чарушиным. Артем еще утром второго дня выдал мне комплект ключей, потому как у Рины после школы дополнительные занятия, а старшие девочки тоже чаще всего задерживаются в Одессе до вечера. Вот и получается, что я оказываюсь в доме совсем одна.

Не в силах больше сдержаться, рассматриваю семейные фотографии Чарушиных. Их так много, что кажется, всю их жизнь отследить можно – от свадьбы до сегодняшнего дня. Однако фокусировка моего внимания то и дело уходит на Артема. Никогда не думала, что чьи-то детские фотографии способны вызвать столько эмоций. В эти минуты я буквально тону в своей любви к нему.

В первой половине дня у нас состоялась короткая переписка, инициатором которой выступила я сама.

Лиза *Феечка* Богданова: Есть новости?

Артем *Чара* Чарушин: Операция прошла хорошо.

Лиза *Феечка* Богданова: Супер!

Артем *Чара* Чарушин: Да.

Лиза *Феечка* Богданова: Во сколько ты будешь дома?

Артем *Чара* Чарушин: После семи. Раньше никак.

Лиза *Феечка* Богданова: Ок.

Как я поняла из рассказов младших сестер Артема, трудится он в IT-отделе главного офиса их отцовской компании, на должности рядового программиста. Хоть все и понимают, что это старт на большие перспективы. В будущем Артем Викторович – отец Чарушина ­– видит сына как минимум своим партнером. А дальше и правопреемником.

Уделяю несколько часов своей работе, а когда приходит из школы Рина, иду вместе с ней на кухню. Кормлю ее мясным рулетом, который остался со вчерашнего ужина, и предлагаю помочь мне с приготовлением к сегодняшнему. Она соглашается, хотя по всем ее действиям понятно, что до болезни мамы даже чай солодить не бралась.

– Я напеку блинов, – делюсь планами. И зачем-то уточняю очевидное: – Артем их очень любит.

– Угу, Артем – блины, а ты ­– его, – простодушно комментирует Рина.

Я теряюсь. А потом решаю, что стыдиться мне нечего, и просто улыбаюсь на это замечание.

– Знаешь, – говорит младшенькая, не переставая хрустеть морковкой, – я вас еще когда в кинотеатре увидела, все поняла!

– Хм… Что именно? – по коже разлетается дрожь.

– Что у вас лямур!

Смотрю на Рину, не скрывая потрясения. Пока не берусь анализировать использованное ею слово. Лямур – в понимании нашей молодежи – не обязательно отождествляется с настоящей любовью. Очевидно, сестра Артема всего-навсего имела в виду определенного рода отношения.

– Пока я буду печь блины, – спокойно говорю ей, начиная греметь посудой, – ты порежешь лосось, пару огурчиков и зелень. Потом покажу тебе, как все это красиво закручивать и позже нарезать на порционные кусочки.

– Ладно… – неуверенно тянет Рина, когда я заканчиваю ее инструктировать. – Надеюсь, что не лишусь пальца.

– Не лишишься, – смеюсь я. – И даже не поранишься, если будешь осторожной.

Все реально неплохо получается. Рина достаточно быстро схватывает и повторяет мои действия практически безукоризненно. Вскоре к нам присоединяются еще и Анж с Никой, так что к приезду Артема весь стол оказывается заставленным блинами с разными видами начинок. Кроме того, мы подаем запеченный дольками картофель, фаршированные перцы и два салата.

– Ого, – округляет глаза Чарушин. Когда наши взгляды встречаются, я почему-то необоснованно сильно смущаюсь. Гораздо больше, чем обычно. Что-то подобное происходило и утром, когда он подвез меня в академию. Причин не понимаю, и как-то остановить это не могу, сколько не напоминаю себе, что я здесь не ради нас, а ради него. – Хорошо, что Тоха с Филей напросились в гости, – выдыхает он, наконец.

– Опять?! – возмущается Рина.

– Не опять, а снова, – отбивает Артем с улыбкой.

Парни действительно вскорости появляются и попадают прямиком к нам за стол. Несмотря на бесконечные шпильки Рины, ужин проходит в легкой и дружелюбной атмосфере.

Заканчиваем по моим меркам поздно. Но Чарушин, тем не менее, вспоминает об обещании, которое дал мне утром.

– Переоденься во что-то удобное, пойдем на площадку, – говорит, задерживая взгляд на моем сарафане.

– Удобное? – переспрашиваю шепотом. Снова он меня смущает своим жарким вниманием. Неловко оглядываюсь, чтобы убедиться, что мы с ним остались одни. Когда обратно на Артема смотрю, отчаянно краснею. – А у меня ничего такого нет.

Он вскидывает брови и приоткрывает рот.

– Что тогда было в той сумке, что ты привезла с собой?

Этот вопрос заставляет еще больше смутиться. Я даже взгляд отвожу, когда пожимаю плечами и отвечаю:

– Джинсы, кофты, белье, пижама, халат, несколько платьев…

– Ясно, – вздыхает Чарушин. И тут же решительно командует: – Иди за мной.