Акватипия — техническая разновидность гравюрной печати, основанная на применении обезжиренной (водяной) краски. В оттиске акватипия часто напоминала акварельный рисунок. В конце XVIII века в Испании эти новые технологии были абсолютно неизвестными. Бетанкур познакомился с ними впервые в мастерской художника Жана Оноре Фрагонара во Франции, а затем в Англии попросил Суреду обратить на них внимание.

В 1797 году, вернувшись из Лондона в Мадрид, по просьбе Бетанкура Бартоломе Суреда обучил новым европейским технологиям гравировки по металлу Франсиско Гойю. Уже через год великий испанский художник создаст свою знаменитую серию офортов «Капричос». Не находившая в Европе до самого конца XVIII столетия применения акватинта благодаря гению Франсиско Гойи переживет самую настоящую революцию. Неожиданно все увидят, что с её помощью можно добиться новых выразительных возможностей офорта.

Гойя дал толчок новому, по-настоящему творческому пониманию широты цветовых возможностей акватинты. Мастер использовал сочетание основных рисующих качеств травленого штриха и сухой иглы с лаконичными, разной насыщенности плоскостями. Значительно позднее художник обратился ещё несколько раз к этой технике. Помимо знаменитых «Капричос», в ней у него будет создана серия офортов «Деспаратес» (1814—1819)? «Тавромахия» (1815), «Бедствия войны» (1810—1820) и другие работы. Так благодаря ученику Бетанкура Бартоломе Суреде Франсиско Гойя стал блестящим офортистом. Художник детально разработал систему новых приёмов: их выразительность строилась на гармонии лаконичных глубоких штрихов и больших локальных однородных пятен акватинты. Испанский живописец был одним из первых, кто начал применять строгую, но живую и экспрессивную линию и глубокие по тону, структурно насыщенные протравленные плоскости, когда формирование объёма не входило в задачи штриха, а лишь контурно поддерживало большие, тонально активные «заливки».

В благодарность за помощь Франсиско Гойя в 1804 году написал великолепный портрет Бартоломе Суреды. Сегодня он — один из шедевров Национальной художественной галереи в Вашингтоне. В том же музее находится и портрет жены Суреды Терезы Шапрон, молодой француженки. Её портрет Гойя начал писать в 1804 году, а закончил только в 1806-м.

Впоследствии Бартоломе Суреда станет директором Королевской фарфоровой фабрики в Буэн-Ретиро, потом Королевского суконного производства в Гвадалахаре, затем — завода керамики в Монклоа. В год смерти Бетанкура он получит должность директора знаменитого Королевского завода по изготовлению хрусталя в Ла-Гранха-де-Сан-Ильдефонсо в Сеговии.

А пока Августин де Бетанкур и Бартоломе Суреда в Лондоне и после трудового дня пьют портер в одном из пабов на берегу полноводной Темзы, наблюдая с открытой террасы, как мальчишка-посыльный, перегнувшись через парапет моста, мечтательно смотрит на воду, вместо того чтобы доставить адресату срочное послание. Пикирующие чайки ему нравятся больше, чем работа разносчика.

За два года в Лондоне Бетанкур так и не смог привыкнуть к тому, что в городе так много коршунов; они камнем падали вниз и легко вырывали из рук прохожего бутерброд или сдобную булку. Вот и сейчас на открытой террасе паба птица утащила со стола дона Суреды недоеденный ростбиф. Но это не расстроило друзей, а только рассмешило. Они снова заказали по две большие кружки густого, тёмно-шоколадного цвета пива с лёгким рубиновым оттенком и высокой кремовой шапкой. Ни Бартоломе Суреде, ни Августину де Бетанкуру не нравилась английская кухня. Они даже шутили, что поварами в аду служат именно англичане, поэтому украденного птицами ростбифа им жалко не было. А вот пивом и особенно шотландским виски они восхищались всегда. В этом, как и в технике, англичанам не было равных.

Только перед самым отъездом Бетанкура из Лондона в 1796 году в городе появились специальные люди, отлавливавшие и отстреливавшие коршунов, а заодно и ворон, таким образом навсегда покончив с птичьим воровством.

Нередко за кружкой пива Бетанкур и Суреда обсуждали части мельницы для измельчения кремния или набрасывали план нового сооружения между шлюзом и железным мостом в Кольбрук-Дейле, в графстве Шропшир.

Но больше всего Бетанкура в Англии занимал оптический телеграф. Его друг Бреге и французский инженер Клод Шапп уже добились в этом направлении успехов. Они установили телеграфную связь между Парижем и Лиллем. Английское правительство, узнав об этом, было не на шутку встревожено, понимая, какую роль изобретение уже в самом ближайшем будущем может сыграть для координации армейских соединений во время войны. Парламент тут же принял решение о покупке французского патента для телеграфной линии между Лондоном и Дилом.

В каждом письме к Бетанкуру Бреге очень подробно описывал совместные с Шаппом опыты в оптической телеграфии. В ответных письмах Бетанкур старался указать на дефекты и недостатки. На основе эмпирических данных, полученных Бреге, Бетанкур сделал математические расчеты и пришёл к выводам, способным значительно улучшить связь. Через несколько недель ему стало ясно, как телеграф сделать значительно проще, дешевле и надёжнее.

Сначала Бетанкур планировал создать электрический телеграф, но максимальная сила тока, на какую он мог рассчитывать, была слишком слаба и не могла обеспечить передачу информации на требуемое расстояние. От этой идеи ему пришлось отказаться. Однако он продолжал следить за публикациями английских коллег, работавших в этом направлении.

Ещё в 1794 году в одной из заводских лабораторий Бетанкур случайно познакомился с кубинским промышленником: тот уже знал, что если отказаться от силы животных, заменив их машинным паром, то можно извлечь очень крупную выгоду. Недолго думая, промышленник предложил Бетанкуру заняться паровым приводом мельниц для производства сахара на Кубе. Сумма, обещанная Бетанкуру от сделки, не дала учёному времени на долгое размышление. Августин согласился сразу, но нужно было уладить некоторые дела сначала в Англии, а потом в Испании. Бетанкур довольно быстро сконструировал паровую машину и разместил заказы на изготовление её деталей: их впоследствии нужно было отправить на Кубу.

10 декабря 1794 года он писал об этом заказе своему другу Бреге следующее:

«В этой работе я имел возможность получить информацию о всех недостатках, которые испытывают машины этих типов, работающие в Англии, во Франции и в Испании. Я постарался избежать их и закончил изобретением машины, состоящей из нескольких цилиндров, которая: 1. Обслуживается на три негра менее, чем на самой современной из работающих сегодня. 2. Стоит дешевле. 3. Не требует особенного надзора. 4. Нет никакой опасности во время её работы, и поэтому избегаются те несчастья, которые так часто случаются на обычных машинах. 5. При той же мощности можно получить от неё двойную работу».

В конце письма Бетанкур сообщал, что, когда будут готовы все детали машины, он собирается с семьёй отбыть на Кубу, где после его приезда многие сахарозаводчики откажутся от устаревших механизмов и заменят их новыми. Бетанкуру казалось, что на острове, опираясь на поддержку крупных промышленников, он сможет воплотить в жизнь все свои идеи.