Гру рассчитывал, что к этому времени шлюхи уже вернутся.

Полагал, что они погуляют пару дней, набьют себе кровавых мозолей и проголодаются. Когда зайдет солнце и задует холодный ветер, они постучатся к нему в дверь с мрачными лицами, виновато опустив голову. Каждая из них будет дрожать у него на крыльце. Он намеревался заставить их провести ночь прямо там. Уроки необходимо учить. Лошадь достаточно объездить один раз, и пока ездишь на ней регулярно, она помнит тренировки, но шлюх нужно учить постоянно. Особенно он хотел избавить их от привычки следовать за ней.

Гру наблюдал за Гвен через грязное окно. Она стояла на сломанной телеге, покрикивала и раздавала указания, будто капитан корабля. Ему это не нравилось. Вся эта свобода ударила девчонке в голову и разрослась до такого размера, что теперь не пролезет к нему в дверь. Гвен всегда была чересчур самоуверенной. Когда он впервые увидел ее, то сразу понял, что она не раз обеспечит ему головную боль. Даже в изношенной, залатанной юбке она, вне всякого сомнения, выглядела потрясающе. Темнокожая, темноглазая, с длинными черными волосами – будто южная демоница, чьи глаза выдавали порочность, как раз как нравилось мужчинам. Он предложил ей работу, и она согласилась. Но потом притворилась, будто не поняла, в чем заключается ее работа, и вела себя так, словно все, что от нее требовалось – это подавать выпивку. Пришлось три раза пустить в ход ремень, чтобы вправить ей мозги.

– А какие хорошие окошки, – сказал Уиллард.

– Бочки все полные? – От звука собственного голоса у Гру заболела голова.

– Вроде бы да.

– Что мне с твоего «вроде бы»!

Уиллард был здоровяком с ладонями размером не меньше крышки бочки, но ленивый, как сурок. Как-то ночью Гру нашел его спящим за барной стойкой. Парню некуда было пойти. Он чинил дорогу, пропивал зарплату и терял сознание в трактире, а его товарищи по утрам будили его. Как выяснилось, Уиллард пил в кредит, так что Гру потребовал, чтобы он отработал долг. Два года спустя Уиллард все еще отрабатывал тот самый долг.

Гру снова бросил взгляд на здание напротив. Уиллард был прав – окошки и правда хорошие, большие, с тонкими стеклами. Небось стоили мешок серебра.

«Как ей это все удалось?» – недоумевал Гру.

Наверное, где-то подрабатывала, прибирала себе монеты, а он и не знал. Но это же невозможно… Он внимательно следил за ней, а клиенты не стали бы идти в обход Гру. Все, кто заходил в «Голову», понимали, что к чему.

Рэйнор Гру – король Кривой улицы.

Достижение, конечно, сомнительное, но он все равно им гордился. Большая часть здешних построек были просто складскими помещениями, забитыми барахлом тех, кто жил и работал в более приятных местах. Кривая улица – иногда ее называли Последней улицей в Медфорде – отделяла тех, у кого не было ничего, от тех, кто ничего собой не представлял. Забавно, но еще одним успешным предпринимателем на улице был Кенион Чистый. Он варил мыло, вонь которого вынудила его перебраться на Последнюю улицу в Медфорде, где кошмарный запах сливался с прочими ароматами. Остальные обитатели квартала работали в полсмены и постоянно пили, как, например, Мейсон Грумон, открывавший свою кузнечную лавку тогда, когда он был достаточно трезв для работы.

Рэйнор Гру держал руку на пульсе Нижнего квартала, и это делало его королем Кривой улицы, тираном и хозяином кранов пивных бочек. Он не просто держал единственную пивную на улице (эль они с Уиллардом варили в подвале), но предлагал также азартные игры и – еще неделю назад – женщин.

Каким-то образом Гвен скопила денег – и немало. Ей понадобился бы как минимум золотой или два только на документ на этот дом. Гру, как и любой монарх, не желал терять даже крошечный кусочек своего королевства. Он не считал себя жестоким диктатором, а просто прагматичным человеком и, наблюдая за девушкой через окно, решил доказать, кто здесь хозяин.

– Выставь бочки к моему возвращению и не забудь подсунуть под них клинья. Мне надоело таскать бочки, в которых остался еще галлон. Прошлой ночью я потянул себе спину.

– Ты куда? – спросил Уиллард. Его внезапный интерес напомнил Гру о собаке, которая бежит за хозяином до двери.

– Никуда. Иди работай.

Снаружи солнце было жарче, чем ему казалось. Дождь обещал раннюю зиму, но настроение богов менялось со скоростью света. Гру не был ярым приверженцем церкви Нифрона, но это не означало, что он не был религиозен. Напротив, он считал себя более набожным, чем прочие, поскольку почитал в десять раз больше богов. Гру ежедневно молился богу эля и был, наверное, единственным, кто знал, как сильно он отличается от своего брата, бога пива, и их порочной сестры, богини вина. Недавно ему пришло в голову, что бог азартных игр, которого он называл Уолтером, также контролировал погоду и был до невозможности переменчив. Сегодня Уолтер пребывал в радостном, солнечном настроении, и это лишний раз доказывало, что Гру и Уолтер редко были согласны друг с другом.

Гру пробрался через почти высохшие борозды на улице и подошел к Гвен, которая все еще стояла на телеге спиной к нему. Платье на ней выглядело чистым, и он задумался, как ей это удается, когда она вдруг повернулась и вздрогнула при виде его.

– Гру! – вскрикнула она, словно никак не ожидала увидеть его в десяти футах от собственного дома.

– А ты что, думала, я подох?

– Ах… нет, конечно, нет. – Гвен отодвинулась и прижалась бедрами к дальнему бортику телеги. Дальше ей некуда было уйти, ведь она купила дом прямо напротив трактира.

– Что строишь, девочка?

– Бордель… – Она произнесла это тихо, словно стыдилась, как ребенок, которого поймали у дверей игорного дома Брэкстона с зажатой в кулаке серебряной монеткой, украденной у отца.

– Откуда берете деньги на все это?

– Зарабатываем понемногу…

– Ясно. – Гру кивнул и обошел телегу, остановившись поглядеть на стройку, как будто только что ее заметил. – Похоже, местечко будет очень симпатичное.

– Спасибо, – выдавила Гвен.

– Почему же ты не спросила меня, можно ли тебе этим заниматься?

– Не считала, что это нужно.

– Нет? Думала, построишь бордель напротив моего заведения, а мне будет все равно, а?

– Думала, тебе, может быть, понравится. – Она врала; он понял это по ее слабому и полному надежды тону. Таким же тоном он как-то говорил у Брэкстона, прежде чем отец выбил ему передний зуб керамической кружкой. – Приличное место привлечет больше посетителей, а мы уж позаботимся, чтобы у них разыгралась жажда. Твоя клиентура удвоится.

Гру надоело смотреть на нее снизу вверх. Его бесила необходимость смотреть так, но, кроме того, Уолтер поместил слепящее солнце прямо за головой девчонки, отчего Гру приходилось щуриться. У него болели глаза, привыкшие к темным комнатам с грязными окнами.

– У тебя большие планы, как я посмотрю. Но ты все еще шлюха – моя шлюха, – и это моя улица. Без моего разрешения здесь ничего не происходит. А я не давал тебе разрешения. Вы с девочками неплохо погуляли, посмотрели мир, подышали воздухом. Честно говоря, я думаю, вы правильно сделали, что ушли. Это неприятное дело с Эйвон… что ж, вам надо было после него проветриться… Перерыв всем пошел на пользу, и пора кончать с этими глупостями. Я терпеливый человек, но вы, девочки, стоите мне денег. Вы тратите большие деньги на глупости, а я этого не потерплю. Я хочу, чтобы ты отослала плотников обратно к ним в квартал и привела девочек в «Голову». Сегодня я устал, так что если поторопитесь, я, скорее всего, обо всем забуду – может, даже позволю вам оставить то, что вы заработали, кувыркаясь на новой кровати. А если заставите меня ждать, я познакомлю вас с новым ремнем, который недавно купил.