Уже не уверенный в том, что это всего лишь «его работа». Сам до конца ничего не понимая. Но он не мог её бросить там одну.

Макс маневрировал между отстающими, прорываясь к лидирующей тройке, где в одной из машин была она.

Ему было не впервой сидеть за рулём подобной тачки. Он прекрасно знал, как с ней обращаться. Такая же стояла у него в гараже, поэтому он её и выбрал.

Макс всё ещё время от времени, гонял с ребятами, чтобы выпустить пар. Не так часто, как в молодости, конечно, но всё же. Поэтому он и знал участников.

Они редко грубо сталкивали друг друга с трасы, но вот «подрезать» - это был едва ли не их любимый финт.

Кирилл с Миленой шли третьими. Основная схватка происходила между первыми двумя. Они периодически обгоняли друг друга, пока одному из них это не надоело – он вырвался вперёд и подрезал соперника, который потерял управление - его завертело на трассе.

Астахов вжал педаль газа.

Всё происходило как в замедленной съёмке.

Говорят, что перед смертью, когда ты понимаешь, что это вероятный конец, проносится вся жизнь.

Макс видел лишь её.

Её - одиноко стоящую в том треклятом коридоре, когда она пыталась справиться с паникой от его чрезмерного «внимания».

Видимо, что-то изменилось именно в тот момент. Появилось желание защищать не потому, что это его работа… Что-то изменилось…

*

Невозможно было не понять, что телохранитель подставился для того, чтобы спасти водителя и пассажира Bugatti.

Милена видела, как он вывернул машину прямо перед ними и повернул голову, чтобы посмотреть ей в глаза перед столкновением, которое могло стоить ему жизни.

Она никогда не забудет этот взгляд: абсолютное спокойствие, отсутствие сожаления, ни намёка на страх, уверенная решимость, и что-то ещё…

Что-то, что заставило её бежать к Ferrari, забыв о себе. Умоляя Вселенную о том, чтобы опальник оказался жив.

Ради неё. Он сделал это ради неё, вертелась в голове паническая мысль, и сгрызало изнутри чувство вины. Спас, подставился. Несмотря на то, что Кирилл говорил с ним, как с низшим, осадил, унизил, а она просто не послушала…

- Макс, - подбежала Золотарёва к дверце водителя, нежно коснувшись ёжика на затылке через разбитое окно.

Лицо Макса лежало на подушке безопасности.

- Не трогай его! – заорал ей Кирилл, держа у уха мобильник. – Неизвестно, какие у него повреждения.

Милена поспешно испуганно отдёрнула руку. Ещё больше ему навредить было последним, чего бы она хотела.

- Прости меня, - шептала она. – Господи, прости меня. Только выживи. Умоляю, Макс, только выживи.

Ещё никто никогда не умолял его просто выжить, - промелькнула в сознании мысль, прежде чем его полностью поглотила тьма.

*

- Врачи говорят, что с ним всё в порядке, - подошёл к Милене Кирилл.

Она потеряла счёт времени, просто стоя у окна, которое вело в его палату. Глядя на него на койке, всё ещё находящегося без сознания. Ни о чём конкретно не думая. И не понимая толком, что чувствует, но отойти не могла.

–Ушибы со ссадинами. Даже лёгкого сотрясения нет, - продолжал собственник холдинга.

- Повезло? – машинально спросила Милена, так и не оторвав глаз от телохранителя, который рискнул ради неё жизнью. И, похоже, уже не в первый раз. Когда его переодевали, она заметила кислотный ожог у него на плече и непроизвольно потянулась к ещё свежей ране на щеке. Понимая, что не отделалась бы так легко, если бы он не закрыл её  и тогда.

- Как сказать, - тем временем, неуверенно протянул Кирилл. – Макс весьма опытный гонщик-любитель. Умный сукин сын, - был вынужден признать олигарх. – И яйца, что надо. Иначе бы и не управлял службой безопасности отца, в принципе. Он действовал осознанно, прекрасно понимая, что делает. Чистый расчёт.

- В смысле? – уточнила Мили, удостоив вниманием Медведева-младшего.

- В смысле, подставился грамотно и хладнокровно. С точным расчётом, - ответил миллиардер.

Золотарёва вернула взгляд на телохранителя.

- Тебя домой подбросить? – спросил Кирилл.

- Нет, я останусь здесь, пока он не проснётся, - ответила она, направляясь в палату.

Царевич проводил царицу удивлённым взглядом, но ничего не сказал.

Глядя на то, как она присаживается в кресло для посетителей у больничной койки опальника, Кирилл был готов поклясться, что план отца работает.

Если бы он не видел аварию своими глазами и не был участником всей предшествующей тому ситуации, то усомнился бы в том, что всё это случайность. А не тонкий расчёт диктатора.

«Хотя, как знать…», - думал царевич, оставляя возможных будущих любовников позади.

*

Первое, что увидел Астахов, когда проснулся – это её. В кресле для посетителей. Застывшую с телефоном в руках. Внимательно изучавшую противоположную стену.

Макс улыбнулся. Она выглядит так мило, когда вот так вот уходит глубоко в себя, в одной ей известные размышления…

- Не обязательно было приходить, - подал он голос.

Она вздрогнула от неожиданности, но быстро взяла себя в руки.

 - Ты очнулся, - даже почудились ему радостные нотки в нежном голосе. – Я и не уходила.

Астахов нахмурился. Яркое полуденное солнце не оставляло сомнений в том, который сейчас час.

Ему не понравилось, что она проторчала около него всю ночь и уже полдня.

- Ела хоть? – сердито спросил он, чем изрядно удивил царицу.

Ещё бы. Он и сам был удивлён не меньше, не понимая, что за чертовщина с ним творится.

- Э-э-э, - замялась она. – Ну, ладно, - поднялась с кресла, неловко поправляя одежду. – Я рада, что ты очнулся и всё в порядке. Спасибо, что спас меня…

- Это моя работа, - перебил он её.

- Да, - ещё больше, кажется, растерялась она. – Пока.

Макс почувствовал себя виноватым. Он уже было разинул варежку, чтобы сказать ей спасибо за то, что… За что?

Что снизошла до того, чтобы проторчать двенадцать часов у койки своего телохранителя?

Да, она не должна была, но дальше что? Заведут дружбу?

Тогда он точно не сможет находиться рядом с ней. Защищать. Медведь не позволит.

Макс закрыл рот и отвернулся.

Он просто щит!

 Милена думала о Максе, его поступке и последующем поведении весь день. Не отпустило её и на следующее утро.

Никто никогда не делал ради неё ничего подобного. Она пыталась убедить себя в том, что это всего лишь его работа и нет здесь ничего особенного, но у неё ничего не получалось.