Если желаешь играть в маленькую принцессу, сдайся страже. Я не собираюсь тебя защищать. Я здесь, чтобы бороться.

– Мой брат идет за мной, – шепчу я Тзайну. – Отец тоже. То, что меня не будет на корабле, не сохранит тайну свитка или мою жизнь. Это просто отсрочка неизбежного.

Волна накрывает ноги. Делаю еще шаг и присоединяюсь к команде за пушками.

– Я справлюсь, – говорю я, но понимаю, что это ложь.

И все же нужно бороться.

Будь смелой, Амари. Я цепляюсь за слова Бинты, облекаюсь в них, как в доспехи. Я могу быть смелой. Ради погибшей подруги я могу стать какой угодно.

Тзайн смотрит на меня еще пару секунд, затем кивает и уходит. С протяжным стоном корабль трогается с места, унося нас на битву.

Мы проплываем последний туннель. Крики толпы становятся все яростнее. Она жаждет нашей крови. Впервые я думаю о том, знает ли отец о «состязании». А может, ему все равно?

Держусь за перила изо всех сил, тщетно пытаясь успокоиться. Прежде чем успеваю собраться с силами, мы оказываемся на арене под голодными взглядами толпы.

Запах рассола и уксуса бьет мне в нос. Я потрясенно оглядываюсь. Аристократы, сидящие в первых рядах, стучат по ограждению, их яркие шелковые одежды развеваются на ветру.

Я не могу смотреть на них. Отвернувшись, встречаюсь глазами с молодым предсказателем, и сердце сжимается от того, что я вижу в его пустом взляде. Чтобы мы выжили, остальные должны умереть.

Зели сплетает пальцы, хрустит костяшками, готовясь к бою, и поднимается на борт корабля. Она снова шепчет заклинание, собирается перед битвой.

Каждое судно, выходящее на арену, толпа встречает с еще более громкими криками. Я смотрю на противников и с ужасом понимаю: вчера было десять кораблей.

Сегодня их тридцать.

Я пересчитываю снова и снова, ожидая, что кто-нибудь скажет: это ошибка. Мы не можем пустить ко дну двадцать девять кораблей. Наш план не вмещал и десяти.

– Тзайн! – кричу я, подбегая к нему. Он видит мой страх.

– У меня не получится! Я не смогу потопить их все.

Амари подходит ко мне. Она дрожит так, что едва держится на ногах. За ней следуют рабы. Они осыпают Тзайна бесчисленными вопросами, но в его взгляде читается лишь отчаянье. Мы роимся вокруг него, чтобы услышать хоть что-то. Он сжимает челюсти. Закрывает глаза.

– Тихо!

Его голос гремит над толпой, обрывая наши крики. Он изучает арену, пока распорядитель разжигает азарт зрителей.

– Аби, иди к левому борту. Деле – к правому. Договоритесь с командами соседних кораблей. Скажите, что мы протянем дольше, если будем стрелять в те, что далеко.

– Но если…

– Бегите! – обрывает их Тзайн. Брат с сестрой уносятся прочь.

– Гребцы, – продолжает он. – У нас новый план. Еще половина из вас садится на весла. Нужно двигаться, пусть и не слишком быстро. Мы покойники, если останемся на месте. Рабы разбредаются по местам. Тзайн оборачивается к нам, и я вижу перед собой чемпиона игры агбон. – Остальные встаньте у пушек и цельтесь в лодки прямо по курсу. Я хочу постоянного огня. Постарайтесь, чтобы пороха хватило подольше, от этого зависит, сколько мы протянем.

– А тайное оружие? – спрашивает Баако, самый сильный из рабов.

Уверенность, которую вселили в меня слова Тзайна, исчезает. Грудь щемит от боли, будто сердце пронзили иглой. Оружие не готово, хочу закричать я. Поверьте в него, и вы умрете!

Теперь я это вижу: Тзайна, чьи крики разносятся над морем, себя, задыхающуюся в тщетных попытках пробудить магию. Я не такая сильная, как мама. Что, если я не та жница, которая им нужна?

– Все под контролем, – уверяет его Тзайн. – Просто постарайтесь остаться на плаву, пока мы его не используем.

– Кто готов… к битве столетия?

Разъяренная толпа ревет. Их крики заглушают голос распорядителя. Я хватаю Тзайна за руку, когда члены команды расходятся по местам. В горле пересыхает, и я выдывливаю:

– Что насчет меня?

– Все по-прежнему. Нам просто придется дольше сражаться.

– Тзайн, я не могу…

– Взгляни на меня. – Он кладет ладони мне на плечи. – Мама была самой могущественной жницей, какую я видел. Ты – ее дочь. Я знаю, ты справишься.

Внутри все сжимается, но я не уверена, что от страха.

– Просто попробуй. – Он сжимает мои плечи. – Даже одна ожившая душа нам поможет.

– Десять… Девять… Восемь… Семь…

– Главное – остаться в живых, – кричит он, вставая у пушек.

– Шесть… Пять… Четыре… Три…

Рев толпы становится оглушительным. Я подбегаю к перилам.

– Два…

Теперь нет пути назад. Мы или получим камень…

– Один…

…или умрем, делая все, что в наших силах.

Ревет труба, и я прыгаю за борт. Как молния, падаю в теплое море. Как только ныряю, наш корабль вздрагивает от первого выстрела. Отзвуки разносятся в воде, отдаются внутри. Духи мертвых вьются вокруг, словно холодное течение. Первые жертвы сегодняшних игр.

Минус один, думаю я, вспоминая оживление Миноли. Мурашки бегут по коже. Духи совсем рядом, и я чувствую привкус крови на языке, хотя не открываю рта. Они жаждут моего прикосновения, хотят вернуться к жизни. Но их час настал. И если я действительно жница, самое время это доказать.

– Эми авон ти о ти сунн, мо ке пе инни они…

Жду, что меня окружат воскресшие, но с ладоней срывается лишь несколько пузырьков. Пытаюсь вновь, призывая энергию мертвых, но ничего не выходит.

Проклятье. У меня заканчивается воздух, пульс ускоряется. Я не могу этого сделать. Не могу нас спасти…

Сверху доносится грохот выстрелов.

Я вижу, как корабль рядом с нами тонет. Обломки судна и трупы градом падают в воду, которая тут же становится алой. Окровавленное тело за моей спиной идет ко дну.

О боги…

Ужас сдавливает грудь. Выстрели они правее, это мог быть Тзайн.

Соберись, уговариваю я себя, но воздуха почти не остается. Сейчас не время для слабости. Мне нужна моя сила.

Ойя, прошу. Молитва выходит странной, словно на знакомом, но давно забытом языке. И все же наша связь после моего пробуждения стала сильней, чем когда бы то ни было. Если я позову, она должна откликнуться. «Направь меня. Надели своей силой. Помоги защитить брата и освободить души, пойманные в этом аду».

Закрываю глаза, впитывая энергию мертвых. Я изучила свиток, значит смогу это сделать. Смогу быть жницей.