— Десять. Хотя… — Тэйт закрыл глаза, мыслями возвращаясь на несколько дней назад. Дом матушки Фло, столик в углу, карты и бутылка вина. Пэт, рассказывающая гоблинские сказки. — Он возьмет силу дюжины жеребцов, — вспомнились ее слова. — Значит… двенадцать? Жеребые кобылы — им вспороли животы и жеребят убили отдельно… Но ведь кобылы — не жеребцы?

Старый гоблин печально улыбнулся его наивной надежде.

— Не нужно понимать все так буквально. Жеребец, кобыла — суть одно. Символ силы. Он взял свое под полной луной.

— Дух? — В душе Тэйт верил каждому слову шамана, но разум сопротивлялся этой слепой вере. — Как дух мог убить лошадей и оставить след ладони на заборе?

— Ты опять забыл о пророчестве, мальчик. Дух неупокоенного шамана возродится в теле великана. Думаю, он нашел такое тело.

— Наверное… — Тэйт вспомнил отпечаток огромной пятерни. — И что?..

— Ему осталось справиться еще с двумя. Пророчество говорит, что первой будет Возлюбленная. Белокожая женщина, посвященная Лиджайе, отдаст возрожденному свою любовь.

Пэт говорила что-то такое о женщине и любви. Но она не упоминала, что эта женщина должна быть посвящена Лиджайе. И в каком смысле — посвящена?..

Размышления оборвала внезапная догадка.

— Посвященная Возлюбленной? — переспросил Тэйт. — Женщина, которой достались дары Лиджайи?

— Не знаю, — развел руками старик. — Я говорил, нельзя понимать слова буквально. Они лишь символы. Сложно сказать, что значит «посвященная». Сложно сказать, что подразумевается под любовью.

«Сложно представить, как она ее отдаст, — продолжил Тэйт про себя. — Вряд ли по доброй воле».

Нужно было сразу ехать в храм, пусть бы Эгери прочел надписи непосредственно со стен. Глядишь, смог бы рассказать больше. Но и того, что старик уже понял, с лихвой хватало, чтобы объяснить тревогу Тэйта.

Итак, давным-давно некий шаман стал велик настолько, что это вызвало недовольство его соплеменников. Обычная в общем-то история. У магов такое тоже бывает, особенно у темных. Опьянение силой, ощущение вседозволенности. Неразборчивость в целях и способах их достижения. Угомонить подобных «великих» зачастую получалось, только лишив их жизни, — это тоже понятно. Причем уничтожить нужно было не только тело, так как неупокоенный дух порой намного опаснее, и справиться с ним — задача не из простых. А в случае гоблинских шаманов, дух которых способен разделяться с физической оболочкой и при жизни, сложность данного мероприятия должна возрастать в разы…

Поймав себя на том, что пытается подогнать ситуацию под полученные во время учебы знания, Тэйт тряхнул головой. Исполнившиеся пророчества, дары богов, — нет, к подобному его в академии не готовили. Хотя и там случалось всякое.

Жаль, что письма не ушли. В академии были люди, которые могли бы помочь. Рысь, и не только. А пророчества — это как раз по части Сибил. Теперь помощи ждать неоткуда. Да и вообще ждать не стоит: можно не дождаться.

— Что произойдет, когда этот неупокоенный выполнит все условия? — спросил Тэйт старого гоблина.

— Он станет сильным. Самым сильным шаманом в мире. Сможет подчинить себе силы природы, любого зверя, гоблина или человека.

— А эльфов?

Не сказать чтобы Тэйта так уж сильно интересовал ответ на этот вопрос, но информация лишней не бывает.

— Об эльфах не знаю, — пожал плечами Эгери. — За всю жизнь я не встречал ни одного из них. А ты?

— Видел парочку. Но не в Расселе… И что теперь делать? Нужно… хм… помочь неупокоенному упокоиться?

Гоблин заинтересованно поднял голову:

— Так подсказывает тебе твое предназначение?

— Демоны знают что мне подсказывает, — пробурчал Тэйт.

— Предназначение, — удовлетворенно кивнул шаман. — Дар богов. Ты поймешь, что делать, когда время придет. Вы все поймете, все четверо.

— Четверо? Но…

Открылась дверь, и во внутренний двор выглянула Пэт. Остановилась на пороге.

— Нас двое, — продолжил Тэйт, глядя на нее. — Насколько я знаю.

— Значит, время еще не пришло, — спокойно изрек гоблин. Собрал с покрывала бумаги и поднялся. — Надо идти. Кажется, Пэтси хочет нам что-то показать.

Свежеотпечатанные фотографии Патрисия разложила на кухонном столе. Едва Эгери взял один из снимков, вертевшаяся тут же Бекка подала старику большую лупу.

— Я пыталась увеличить изображения, — извиняющимся тоном пояснила профессор Данкан, — но они становятся размытыми. Лучше так.

— Лучше-лучше, — согласился шаман. — Спасибо, милое дитя.

Бекка смущенно потупилась, словно прежде никто и никогда не называл ее милой, бросила на мать быстрый взгляд и выскочила за дверь.

— Милая девочка, — повторил Эгери. — Такая светлая.

— Темная, — глухо отозвалась Пэт. Для нее, как Тэйт уже понял, это было болезненной темой.

— Светлая, — не согласился гоблин. — Можно быть темным магом, но светлым человеком.

Патрисия заметно расслабилась после этих слов, а Эгери, казалось, даже не придал им значения: тут же принялся за фотографии. Каждую он подолгу разглядывал, сначала — щурясь, через очки, после подносил к снимку увеличительное стекло и исследовал каждый дюйм изображения. Если камера захватила фрагмент надписей, шаман внимательно и не один раз пробегал взглядом вереницу танцующих гоблинов и лишь затем откладывал фото, чтобы взяться за следующее.

Тэйт и Пэт все это время молча сидели в стороне. Понимали, что, если отвлекать его вопросами, времени уйдет еще больше.

Когда Эгери отложил последнюю фотографию, с облесением выдохнули, а в следующую секунду опять затаили дыхание, так как старик вновь принялся копошиться в снимках. Но того, чего они оба опасались, не случилось. Шаман не взялся просматривать фото заново. Достал одно и показал Патрисии.

— Что тут было?

Выемка в полу между алтарями. А ведь Тэйт ею еще в первый день заинтересовался!

— Ничего. — Ответ профессора Данкан прозвучал так, словно она сама в нем сомневалась.

— Должно было быть, — уверенно проговорил гоблин. — Останки. Кость.

— Кость? — Пэт и Тэйт растерянно переглянулись.

— Кость, — повторил шаман. — Если я верно понял, шейный позвонок. Дух сложно привязать к месту без останков, поэтому они взяли кость и вплавили в нее свет луны.

О привязке духа Пэт ничего не знала, и Эгери повторил для нее то, что рассказывал Тэйту на заднем дворе. А сам Тэйт понятия не имел, что гоблины называют светом луны.

— Серебро, — хмуро разъяснила Пэт. — Представляешь, как выглядит позвонок, залитый серебром?

Как древний артефакт — для магов. Как штука, за которую можно выручить деньжат, — для всех остальных.