С этими словами я вогнал в его грудь скальпель. Точно в то место, где билось его сердце.

Филиппины; остров Катандуанес; город Вирак.

Настоящее время

Вдвоем выносим Висенте из хирургического кабинета, топаем по коридору к выходу. От входа доносятся призывные вопли.

У двери на том же стуле сидит охранник. Он связан, но уже пришел в себя и зовет на помощь. Вряд ли глухой ночью его кто-то услышит — входная дверь плотно закрыта.

Вытаскиваем Висенте на улицу.

— Подожди здесь, — приказываю Ампаро.

Возвращаюсь. Бью в висок охранника, снова лишая его сознания. Так ему будет проще расстаться с жизнью. Далее произвожу те же действия, что и с доктором несколько минут назад. Готово.

Нет, я не кровожадный убийца, как могло бы показаться со стороны. К врагам я беспощаден только в крайних случаях, когда нет возможности быть милосердным. Порученное Горчаковым дело оказалось куда более серьезным и сложным, чем предполагалось вначале. Во всяком случае, подобного противодействия со стороны британцев ни я, ни он не ожидали. Задание еще не выполнено, и никто точно не знает, сколько сил и времени придется положить для его выполнения. Мне предстоит сделать многое. Очень многое. И для того, чтобы иметь запас времени, а также запутать преследователей, я должен убрать свидетелей своего пребывания на острове. Пусть британцы поломают голову над тем, кто это сделал. И пусть опасаются некой неведомой силы, сокрушающей на своем пути всех врагов. У них своя отработанная годами методика. А у меня своя.

* * *

— У тебя есть на примете укромное местечко, куда мы могли бы перебраться из его дома? — спрашиваю Ампаро, пока тащим Висенте к забору из стальной сетки.

— До переезда в Манилу я часто ходил с братом в джунгли — на склон большой возвышенности, — запыхавшись, отвечает он. — На склоне есть неглубокая пещера, в которой можно укрыться от дождя и ветра. О ней знаем только мы с братом.

— Там нас точно не найдут?

Он посмеивается:

— Ну, разве что привезут на остров всю полицию из Манилы. Ты представляешь, насколько сложно разыскать четырех человек в густых джунглях?

— Примерно. Я по лесной части не мастак. Я специализируюсь по подводной…

Подтащив Висенте к забору, мы распределяем обязанности: Ампаро поднимает и держит сетку, я подползаю под ней и подтягиваю бесчувственное тело его брата; затем сам держу сетку, пока напарник выбирается с территории Миссии.

Мы на свободе. Времени мало. Надо торопиться. Вдвоем тащить Висенте неудобно. Взваливаю его на спину и командую:

— Веди кратчайшим путем к дому. Заберем Джиан и быстренько свалим в джунгли…

* * *

Быстренько свалить из городка не получилось. Во-первых, Висенте стал подавать признаки разумной жизни еще до того, как мы добрались до хижины. Во-вторых, он начал говорить.

— Потерпи, дружище. И побереги силы, — попросил я его, — почти пришли…

Мы затащили его в дом. Из кухоньки выбежала встревоженная Джиан и тут же кинулась стелить тряпки на широкой лавке, заменявшей хозяину кровать.

— Дай ему побольше воды, — распорядился я, вспомнив последнюю рекомендацию покойного доктора.

Напившись, Висенте почувствовал себя лучше.

— Ампаро, Джиан, откуда вы здесь? — спросил он.

— Мы спасали нашего друга из России, — ответил его брат и, кивнув на меня, представил: — Познакомься, это Евгений.

— Из России… Значит, ты русский?

— Выходит, так, — пожал я его руку.

Он хотел сказать еще что-то, но мне пришлось поторопить:

— Господа, позже поговорим. Нам надо уходить отсюда.

— Да-да! — поддержал Ампаро. — Британцы могут обнаружить исчезновение Висенте из Миссии и организовать погоню.

Девушка начала спешные сборы. А мы помогли Висенте подняться и дойти до выхода. Он хоть и с трудом, но уже был способен перемещаться самостоятельно…

* * *

Джиан несла узел с тряпками. Я тащил на плече сумку с остатками провианта, а другой рукой поддерживал Висенте. Ампаро топал впереди, указывая дорогу. Не забывая о скрытности, я приглушенным голосом расспрашивал спасенного островитянина о том, что с ним произошло. Он таким же тихим голосом рассказывал.

По мере того как мы, покинув городок, шли в направлении невидимой в ночи возвышенности, я все больше узнавал об удивительных для меня вещах. О том, как профессор Иванцов спас Висенте от смертельной болезни. Как Висенте был ему благодарен и помогал в сборе личинок редчайших насекомых. Как отправился с профессором в море на ночную рыбалку, а вместо рыбной ловли передал его двум неизвестным пловцам, приплывшим со стороны открытого моря. Как в последний момент принял от Иванцова запечатанный в целлофан пакет с какими-то важными документами…

— Постой-постой, — заинтересовался я последней деталью рассказа. — Ну-ка подробнее об этом.

— А ты точно из России? — спросил он с подозрительной ноткой.

— Джиан, — окликнул я его племянницу. — Твой дядя не верит, что я — русский.

Она, приобняв Висенте, тихо засмеялась.

— Дядя, он точно русский. И очень хороший русский! В Маниле он вступился за меня и спас от бандитов. За что позже угодил в тюрьму, из которой мы с отцом устроили ему побег. И еще… — она на миг запнулась. — Еще он настолько хороший, что я очень хочу выйти за него замуж. Вот так.

Это был серьезный довод. И Висенте сдался.

— Вручив мне этот пакет, профессор строго наказал передать его в руки только его соотечественников и только в том случае, если они потребуют этого.

— Висенте, дорогой мой! — воскликнул я, на секунду позабыв о конспирации. — Да знаешь ли ты, что я со своими друзьями именно из-за его документов и прибыл к берегам этого острова?! И именно из-за них меня здесь арестовали!

— Правда? — наивно переспросил островитянин.

— Правда. А еще правда то, что профессор погиб.

— Как погиб?

— Британцы потопили российскую подводную лодку, на которую доставили его пловцы. После того, как ты с ним расстался, он не прожил и часа.

Известие ужасно расстроило островитянина. Я же объявил привал. Мы отдалились от городка километра на полтора, а тут вдруг такие важные новости. Как бы не довелось услышать еще какой-нибудь сенсации. А потом бежать со всех ног назад…

Усадив Висенте на поваленное дерево и предложив пять минут передохнуть, я приказал:

— Рассказывай. Все от начала и до конца. И как можно подробнее…

* * *

По ходу его рассказа я узнаю об арестованном катере «Миллениум», который стоит пришвартованным у главного городского причала. О моих товарищах, задержанных полицией и сидящих в одной из камер полицейского участка. И, наконец, слышу о главном: об упакованном в плотный целлофан пакете, переданном профессором в последний момент перед расставанием.